«Член». Само слово еще кое-как произносится. Правда непонятно: то, когда имеешь в виду пенис, заодно вспоминаешь членов Госдумы, то говоришь о депутатах, а в уме всплывают совсем другие члены. Но это мелкие погрешности.
А вот с пенисом или фаллосом уже сложнее — слишком медицински это звучит, точно из учебника анатомии. Разумеется, есть еще ***. Получается, по-русски о сексе можно говорить или матом, или экивоками.
«Член». Само слово еще кое-как произносится. Правда непонятно: то, когда имеешь в виду пенис, заодно вспоминаешь членов Госдумы, то говоришь о депутатах, а в уме всплывают совсем другие члены. Но это мелкие погрешности.
А вот с пенисом или фаллосом уже сложнее — слишком медицински это звучит, точно из учебника анатомии. Разумеется, есть еще ***. Получается, по-русски о сексе можно говорить или матом, или экивоками.
В идеале, нет ничего более честного, чем секс. Когда ты во всех смыслах обнажен, ты кричишь и стонешь, как животное, ты на пике физического и эмоционального катарсиса. Здесь нет места намекам или эвфемизмам. Иначе все это лишь имитация. А жизнь коротка, и тратить ее на имитации глупо.
Обучение посредством разговоров не только пустая трата времени, но и редкая глупость.
— Нет, серьезно, я не знаю, о чем с ней разговаривать.
— О чем-нибудь таком... интеллектуальном. Она тетка умная.
— Интеллектуальном? Интеллектуальном, это можно... Только вряд ли поймет.
Моралист — он же всегда против роскоши и веселья. Он лучше знает, куда отдать чужие деньги. И моралист никому никогда ничего не прощает. Он ненавидит страсти, он готов растоптать любого, кто им поддается. Моралисты жестоки. Они почти так же бесчеловечны, как кредиторы.
— Надо поговорить.
— О Саре?
— Лорел рассказала?
— Не совсем.
— Логика у нее просто песня: смерть держит в тайне от меня, воскрешение — от тебя.
Cлайд с цитатой