Грим на её утонченное фарфоровое личико наносил клоун. Причем слепой. И в боксерских перчатках. В полном тумане.
— ... Еда осталась?
— Нет. Всё доели вчера вечером, — ответил Лобсанг и добавил с надеждой: — Я слышал разговоры о том, что по-настоящему продвинутые монахи способны черпать жизненные силы прямо из воздуха...
— А я полагаю, что такое возможно только на планете по имени Колбаса, — отрезал Лю-Цзе.
— Ты стал бы разрывать кого-нибудь на части ради конфеты с кофейной начинкой?
— С кофейным зернышком сверху или просто с начинкой?
— Без кофейного зернышка, как мне кажется.
— Нет, не стал бы.
— Смотри на все с оптимизмом. Мы молоды, у нас есть все время в мире... — она вскинула гаечный ключ на плечо.
— Пойдем колбаситься.
— Он меня правда защитит?-спросил Лобсанг, надевая пробковый шлем.
— Вряд ли. Но когда найдут твою голову, тебя хотя бы можно будет опознать.
— Нянюшка?
— Да, милая?
— А синие мыши бывают?
— Нет, если ты трезвая, дорогуша.
— Значит... Мне нужно выпить!
Как хорошо и спокойно знать, что боги есть. И как страшно понять, что они уже здесь.
Двацветок развернул лошадь и рысью поскакал обратно, демонстрируя мастерство верховой езды, типичное для мешка с картошкой.
– Бросай оружие, – сказала Анафема за его спиной, – или я пожалею о том, что мне придется сделать.
И это правда, подумала она, когда часовой в ужасе замер. Если он не бросит автомат, он увидит, что у меня в руках палка, и я пожалею о том, что мне придется расстаться с жизнью.
Уже не в первый раз она подумала, что в положении наемницы множество недостатков, не последний из которых состоит в том, что мужчины не воспринимают тебя всерьез, пока ты их не убьешь в прямом смысле этого слова, после чего они вообще перестают тебя воспринимать.
Cлайд с цитатой