Я бы хотел жить в России, в которой Пушкин и Мандельштам доживают до восьмидесяти, а Бродский и Набоков не должны уезжать в Америку.
Меня всегда удивляло, почему патриоты своей страны хотят скорее безвизово уехать из собственной страны.
Я бы хотел жить в России, в которой Пушкин и Мандельштам доживают до восьмидесяти, а Бродский и Набоков не должны уезжать в Америку.
Меня всегда удивляло, почему патриоты своей страны хотят скорее безвизово уехать из собственной страны.
У молодежи это проблема вхождения во взрослую жизнь. И они наивно бегут от себя, думая, что в другой стране их найдут. А там обратная проблема. В той же И. очень большой процент безработицы среди молодых людей. В той же А., если ты родился не в той семье, очень трудно... Молодежь всегда бежит от себя. Молодежь приезжает, не зная реалий. И очень часто получается, что для одного таланта, за которого бьются, создают уникальные условия, а все наивно думают, что эти условия будут для всех.
Именно... безумный план и должен удаться. Великие люди в истории не раз делали вещи, которые поначалу всем казались чистым безумием.
— Да и что это такое — народ? Стадо? Когда далеко, далеко, как фата-моргана, кажется еще летящим тебе навстречу будущим, надеждой, обещанием, но... очнулся, а тебя уже топчут копытами люди, лошади.
— Вдруг ты их чересчур разогнал, этих лошадей надежды? Ты же, брат, сам себя выпустил из бутылки, в которой всю отошедшую жизнь сидел, согнувшись в три погибели. Но ты выпустил еще нечто, показавшееся тебе дымом. А это кони. Просто скачут быстро так, что кажутся дымом. Растопчут.
— А в Иерусалиме не так?
— Там несколько иначе. Выбрался из бутылки и сразу припадаешь к земле: слышишь топот коней, которых еще не впрягли в колесницы, но, главное, слышишь тишину. Особенную. Как исцеление.