— Скажи, что едят на обед землеройки?
— Аромат времени, свободу, — отвечал художник, влюбленный в кошек и во всех зверей, которые их напоминали.
У кладбищенских кипарисов есть задачи вместо нас присматривать за мертвыми. Они уже привыкли. И они делают это вернее нас и с большим постоянством; и тихонько шумят ветвями в знак сострадания, когда матери преклоняют колена на могилах своих детей. Эти кипарисы, защищающие нас — это веера скорби.
Одинокий, жалкий, растерянный и агрессивный, он постоянно шутил, чтобы скрыть свою грусть.
Мой отец был монахом, моя мать — монахиней, я прекрасно знаю, что такое богохульство, грех. Да и я сам являюсь плодом греха.
По-твоему, смерть, прерывающая нашу жизнь часто трагически, в то же время важна и нужна для этой самой жизни. Без смерти человек не мог бы быть ни человеком, ни животным, ни вообще живым существом. Ты это хотел нам продемонстрировать? Твое объяснение не утешает меня, потому что смерть в любом случае — это пустота, конец дружбы, конец любви. Я остаюсь здесь, на грешной земле, совершенно один, с моей любовью, моей печалью. Что я получаю от смерти?
— Тот, кто не умирает, тот и не живет? Это все, что ты можешь сказать об этой небывалой несправедливости?
— Да, — грустно ответил Леонардо.
Язык, с помощью которого я изъясняюсь и из-за которого ты сейчас меня не понимаешь. Мысль она везде, а вот слова не всегда могут ее передать. Многое, что находится рядом с нами, трудно, порой просто невозможно описать словами. Нужен переводчик. Теперь ты понимаешь, что я имею в виду? Сам орган передачи образов мешает мне их передать.
Cлайд с цитатой