Из всего написанного люблю я только то, что написано кровью.
Ваша любовь к жене и любовь жены к мужу почти всегда два животных угадывают друг друга.
Из всего написанного люблю я только то, что написано кровью.
Ваша любовь к жене и любовь жены к мужу почти всегда два животных угадывают друг друга.
Разве жалость — не крест, к которому пригвождается каждый, кто любит людей? Но моя жалость не есть распятие.
«Кто ищет, легко сам теряется. Всякое уединение есть грех» – так говорит стадо. И ты долго принадлежал к стаду.
Знаете ли вы испуг засыпающего? —
До пальцев своих ног пугается он, ибо почва уходит из-под ног его и начинается сон...
Свободный от чего? Какое дело до этого Заратустре! Но твой ясный взор должен поведать мне: свободный для чего?
Слишком долго в женщине были скрыты раб и тиран. Поэтому женщина не способна еще к дружбе: она знает только любовь. В любви женщины есть несправедливость и слепота ко всему, чего она не любит. Но и в знаемой любви женщины есть всегда еще внезапность, и молния, и ночь рядом со светом. Еще не способна женщина к дружбе: женщины все еще кошки и птицы. Или, в лучшем случае, коровы.
Надо, чтобы ты сжег себя в своем собственном пламени: как же мог бы ты обновиться, не сделавшись сперва пеплом!
Они так холодны, что ищут себе тепла в спиртном.
Они разгорячены и ищут прохлады у замерзших умов.
Все они хилы и одержимы общественным мнением.
Время от времени немного яду — он навевает приятные сны. И побольше яду напоследок, чтобы приятнее было умирать.