Чак Паланик. Призраки

Другие цитаты по теме

Ты живёшь лишь потому, что умер кто-то другой.

Кто-то жил, а потом умер, чтобы ты мог родиться и жить.

Эта гора мертвецов, они возносят тебя к свету солнца.

Недостающее Звено говорит:

— Все их стремления, вся их энергия, вся сила, которую они накопили...

Как ты ими распорядишься?

Как воспользуешься этим даром?

Кожаные ботинки, жареные цыплята, воины, павшие в битвах, будут лишь бесполезной трагедией, если ты не воспользуешься этим даром и бесцельно растратишь его, тупо пялясь в телевизор. За рулём в уличной пробке. В ожидании авиарейса.

— Как ты воспользуешься этим даром? — спрашивает Недостающее Звено.

Как ты докажешь, им, всем существам, которые были здесь до тебя, что их рождение, их труды и их смерть были всё-таки не напрасны?

Людям нужно чудовище, в которое можно поверить.

Подлинный, страшный враг. Дьявол, от которого можно отмежеваться. Иначе останемся только мы. Мы против нас. Все против всех.

Чтобы создать расу хозяев из расы рабов, сказал мистер Уиттиер, чтобы научить забитых, смиренных людей самим управлять своей жизнью, Моисею приходилось быть сволочью.

…любую идею можно довести до абсурда – чем, собственно, и страдают американцы.

Вылакать горячую кровь, толчками бьющую из любящего сердца.

Дьявол умер. Да здравствует Дьявол.

В этом даже птицами брошенном Макондо, в котором от постоянной жары и пыли было трудно дышать, Аурелиано и Амаранта Урсула, заточенные одиночеством и любовью и одиночеством любви в доме, где шум, подымаемый термитами, не давал сомкнуть глаз, были единственными счастливыми человеческими существами и самыми счастливыми существами на земле.

Анна улыбалась, и улыбка передавалась ему. Она задумывалась, и он становился серьёзен. Какая-то сверхъестественная сила притягивала глаза Кити к лицу Анны. Она была прелестна в своём простом чёрном платье, прелестны были её полные руки с браслетами, прелестна твёрдая шея с ниткой жемчуга, прелестны вьющиеся волосы расстроившейся причёски, прелестны грациозные лёгкие движения маленьких ног и рук, прелестно это красивое лицо в своём оживлении; но было что-то ужасное и жестокое в её прелести.

Если бы смерть была только паузой для того, чтобы уйти со сцены, сменить костюм и вернуться в качестве нового действующего лица… Бросились бы вы ей навстречу? Или решили бы не спешить? Если бы жизнь была всего лишь баскетбольным матчем или пьесой с концом и началом, когда участники действа, закончив играть, сразу готовятся к новому матчу, к новой постановке… Как бы вы стали жить, доподлинно зная, что смерти нет?

У того, кто отовсюду гоним, есть лишь один дом, одно пристанище — взволнованное сердце другого человека.