У них нет никаких занятий, только скука, и от этого им приходят на ум эти чудовищные, вызванные хмелем идеи.
Но я думаю, носить шмотки это кое-что другое, чем то, что у тебя в голове.
У них нет никаких занятий, только скука, и от этого им приходят на ум эти чудовищные, вызванные хмелем идеи.
У нас самые старые дети в этой стране, и мы им никогда ничего не разрешаем. Им *** нельзя: пить, курить, водить машину, голосовать, нельзя работать. Им даже трахаться нельзя, черт побери. И потом вы удивляетесь, почему ваш подросток такой засранец. Вам интересно, почему он сидит на парковке у Тако Белл после футбола в школе в пятницу вечером. Он царапает машины, мажет собачье дерьмо на дверные ручки бе всякой причины. Потому что ему скучно! Вы ему ничего другого не позволяете.
У меня есть три сестры, две — старшие. Когда много сестёр, им вообще нельзя оказывать сопротивление. Они всегда были на шаг впереди меня.
... всю свою жизнь она коротала так, словно за окнами неистовствует проливной ливень.
Я знаю, что на вид безмятежна, но это результат перекиси водорода и изнурительной работы над собой — попыток не чувствовать, ЧТО на самом деле здорово, потому что зачем любить людей, когда они всё равно оказываются жестокими.
… и эти дети, на которых вы плюёте, когда они пытаются изменить свой мир, неуязвимы под напором ваших советов. Они прекрасно знают, что с ними происходит.
(Оплёванные вами ваши дети
За дерзость поиска иных своих миров,
Не убоятся ваших бранных слов
И ваших строгих наказаний,
Их в муках путь вперёд начертан высшим указаньем.)