Да, да именно! Надо всем сойти с ума — как можно скорее! Это необходимо — я знаю!
Древний Бог – создал древнего, т. е. способного ошибаться человека – и, следовательно, сам ошибся.
Да, да именно! Надо всем сойти с ума — как можно скорее! Это необходимо — я знаю!
Древний Бог – создал древнего, т. е. способного ошибаться человека – и, следовательно, сам ошибся.
Человек перестал быть диким животным только тогда, когда он построил первую стену. Человек перестал быть диким человеком только тогда, когда мы построили Зеленую Стену, когда мы этой Стеной изолировали свой машинный, совершенный мир – от неразумного, безобразного мира деревьев, птиц, животных…
И дальше сам с собою: почему красиво? Почему танец красив? Ответ: потому что это н_е_с_в_о б_о_д_н_о_е движение, потому что весь глубокий смысл танца именно в абсолютной, эстетической подчиненности, идеальной несвободе. И если верно, что наши предки отдавались танцу в самые вдохновенные моменты своей жизни (религиозные мистерии, военные парады), то это значит только одно: инстинкт несвободы издревле органически присущ человеку, и мы, в теперешней нашей жизни — только сознательно...
Мне пришла идея: ведь человек устроен так же дико, как эти вот нелепые «квартиры», человеческие головы непрозрачны, и только крошечные окна внутри — глаза.
Разве не следует отсюда, что наиболее оседлая форма жизни есть вместе с тем и наиболее совершенная.
Свобода и преступление так же неразрывно связаны между собой, как... ну, как движение аэро и его скорость: скорость аэро=0, и он не движется; свобода человека=0, и он не совершает преступлений. Это ясно. Единственное средство избавить человека от преступлений — это избавить его от свободы.
Человек — как роман — до самой последней страницы не знаешь, чем кончится. Иначе не стоило бы и читать.
Я спрашиваю: о чём люди — с самых пелёнок — молились, мечтали, мучились? О том, чтобы кто-нибудь раз навсегда сказал им, что такое счастье — и потом приковал их к этому счастью на цепь.