Я помню каждое слово, каждую улыбку; теперь — это моя тайная шкатулочка с сокровищами.
Сны. Ведь они иногда долго не покидают нас; их вкус, их тон иногда слышится нам целый день.
Я помню каждое слово, каждую улыбку; теперь — это моя тайная шкатулочка с сокровищами.
Сны. Ведь они иногда долго не покидают нас; их вкус, их тон иногда слышится нам целый день.
— Он сказал: «Самые имена наши будут смыты, как — прах на могильных плитах смывается слезами склонившейся прекрасной женщины с распущенными волосами».
— Почему женщины, а не девушки?
— Потому, что девушка на пороге жизни, а женщина — изведала ее и оплакивает прошлое.
Пока тело его двигалось в отработанном неутомимом ритме, он снова и снова касался своей памяти острым ножом боли и бессилия, делая тончайшие срезы, обнажая забытые пласты, рассматривая ушедшее время, ища крупицы ответов на безнадежные вопросы…
Нет, нет, нельзя... нельзя... — зашептала она с суеверным страхом. — Судьбу нельзя два раза пытать... Не годиться... Она узнает, подслушает... Судьба не любит, когда ее спрашивают. Оттого все ворожки несчастные.
История такая штука, что мы воспринимаем ее как книгу — перелистнул страницу и живи дальше. Но история — не бумага, на которой она напечатана. История — это память, а память — это время, эмоции и песня. История — это то, что навсегда остается с тобой.
И они шли домой так, как будто бы, кроме них, никого на улице не было: держась за руки и беспрестанно смеясь.