Не забывает, как только отсидит — сразу же к маме. Из всех тюрем пишет, скучаю, говорит, мама, по вашей капустке!
— Снова обыск? Сейчас я понятого позову.
— Не надо понятого. Мы просто посидеть пришли. В засаде.
Не забывает, как только отсидит — сразу же к маме. Из всех тюрем пишет, скучаю, говорит, мама, по вашей капустке!
— Снова обыск? Сейчас я понятого позову.
— Не надо понятого. Мы просто посидеть пришли. В засаде.
Прости меня, Васенька, дуру грешную! Я ведь тогда проводницей работала, поезд «Москва-Херсон». Вот. И вы все лежите, сиську просите… Ну, я одного в детдом в Херсоне, другого в табор отдала. Раин табор через Москву как раз шёл… Она у меня всегда останавливается, Жемчужные их фамилия. А третьего, Патрика, в американское посольство сплавила.
— Васенька! У меня там заначка спрятана... достань...
— Я не Васенька! Я Иннокентий Шнипперсон, народный артист! Что?
— Кешенька! У меня там заначка спрятана... достань...
Варя помирает, Иван Израилевич в соседней комнате роялем придавленый, вы лежите, кричите, сиську просите!
Я те дам, ***ь… Вот вам, демократы хреновы! Устроились на аэродроме как на Молдаванке, твари! Совсем страну, суки, развалили!