Агота Кристоф. Толстая тетрадь

Другие цитаты по теме

Мы пишем: «Мы едим много орехов», а не «Мы любим орехи», потому что слово «любить» — это ненадежное слово, ему не хватает точности и объективности. «Любить орехи» и «любить нашу Мать» — не одно и то же. Первое выражение обозначает приятный вкус во рту, а второе — чувство.

Слова, обозначающие чувство, очень расплывчаты; лучше избегать их употребления и придерживаться описания предметов, людей и себя, то есть точно описывать факты.

Он говорил, что идеальное место для сна – это могила какого-нибудь любимого человека.

— Берегитесь, Лукас! Любовь иногда доводит до смерти.

Каждый человек должен иметь свою собственную жизнь.

— Вы забудете. Так устроена жизнь. Со временем все стирается. Воспоминания бледнеют, боль стихает.

...

— Я сказал «стихают», «бледнеют», — но не исчезают.

— Да. Бывает, что жизнь грустнее самых грустных книг.

Мимо проходит женщина. Мы протягиваем руку. Она говорит: — Бедняжки. Мне нечего вам дать.

Она гладит нас по голове.

Мы говорим:

— Спасибо.

Другая женщина дает нам два яблока, еще одна — сухари.

... На обратном пути мы выбрасываем в густую траву у дороги яблоки, сухари, шоколад и монеты. Руку, погладившую нас по голове, выкинуть невозможно.

— Не надо мне ваших фруктов, рыбы и молока! Все это я могу украсть. Я хочу, чтоб вы меня любили. Никто меня не любит. Даже моя мать. А я тоже никого не люблю. Ни мать, ни вас. Я вас ненавижу!

Петер говорит:

— Вот еще одна вещь, которой я не понимаю: ваших отношений с Кларой. Она гораздо старше вас.

— Возраст не важен. Я ее любовник. Это все, что вы хотели узнать?

— Нет, не все. Это я уже знал. Но любите ли вы ее?

Лукас открывает дверь:

— Мне неизвестно значение этого слова. Никто его не знает. Я не ожидал от вас подобных вопросов.

— Однако вам еще не раз придется услышать подобные вопросы. И иногда вы будете вынуждены на них отвечать.

Я убежден, Лукас, что всякое человеческое существо рождается, чтобы написать книгу, и не для чего другого. Не важно, гениальную или посредственную, но тот, кто ничего не напишет, — пропащий человек, он лишь прошел по земле, не оставив следа.