— Яблоневая? Яблоковая? А, яблочная!
— Поликарп-плодоносный...
— Нюша, это же мужское имя.
— Точно...
— Яблоневая? Яблоковая? А, яблочная!
— Поликарп-плодоносный...
— Нюша, это же мужское имя.
— Точно...
— Лучшего места для засады не найти!
— Я против! Надо разобраться.
— Вот и я про то же. Поймаем — разберемся.
— Бараш! Барааш!
— Не кричите так громко, вы спугнете мое вдохновение.
— Что-то я не вижу никакого вдохновения.
— Наверное, мы его все-таки спугнули.
— Давай! Ёжик, давай! Ещё кругов 30 и мы уснём как младенцы!
— Ещё полкруга и я усну навсегда.
— Нюша, ты только не волнуйся! Сейчас мы тебя согреем! ... Нюша! Ау! Ничего не получается — как ледышка.
— Ее в дом надо. Разморозить при комнатной температуре. Я это в книге читал... Про пельмени.
— Там такая замечательная травка была, а вы её уничтожили! Вы уничтожили целую среду обитания. Вот придут, например, бизоны, а травки-то и нет. Есть-то нечего!
— Какие бизоны? Что ты придумываешь?
— Здесь нет никаких бизонов.
— Эх... Так потому их и нет, что есть нечего.
— Ребята, вы это, чесслово, давайте, вытаскивайте всё, что нужно, и обратно всё закапывайте. Мне ж сеять надо!
— Дружище, это нельзя перетаскивать. Музей будет прямо здесь!
— Точно! А в домике Копатыча сделаем гардероб!
— Будем тапочки выдавать...
— И билетики!
— Копатыч, ты не расстраивайся! Подумаешь, дом под землю провалился! Зато, когда его лет через триста откопают, знаешь, сколько будет радости у народа!
— Нет, триста лет мало. А вот лет через семьсот эта лачуга... прошу прощения... этот дом будет представлять определённую ценность для раскопок.
— Сделают из него музей. Будут тапочки выдавать...
— О, Господи! Я же мусорное ведро не вынес! Вы бы хоть предупредили! Я бы хоть чуток прибрался. А то ведь и вправду раскопают, найдут весь этот мой беспорядок и… О-ой! Как неудобно получится!