— Я рад, что у Вас с чувством юмора все отлично.
— Я тоже рада, что у меня с юмором все отлично.
— Я рад, что у Вас с чувством юмора все отлично.
— Я тоже рада, что у меня с юмором все отлично.
Отношения людские дошли до стадии «нормального инцеста». Почему я так рассуждаю? Сейчас кажется модно быть не таким. Это естественно. Взять например «тренд», который поразил абсолютно каждую нимфетку — переспать с дядей/братом/отцом. Что в этом такого? Разрешение семейной ценности и потеря уважения к матери, проблемы и разлад и, не дай Боже, ты залетишь. Что тогда? Куда денется твоя крутость.
Мужчина не вправе указывать тебе на твои достоинства, пока ты сама не познаешь их прелесть.
В его глазах я вижу растерянность былого и горестную печаль его одиночества, а может и симпатии, но не к моей личности, а к образу, который когда-то хотел быть с ним рядом.
Я поклялся быть с тобой и в горе, и в радости. Я поклялся любить тебя, жить тобой, дышать тобой… — проговорил Тейлор, склоняясь над нежным ухом своей женщины. — Я поклялся «пока смерть не разлучит нас».
Я вот подумала и, знаешь, а любовь ведь это когда ты просыпаешься от ее прикосновений, улыбаешься, когда она трогает твои волосы и говорит, что они пахнут мятой. Любовь — когда боишься и смущаешься ее одновременно. Любовь — это когда ты не можешь прикоснуться к ней и боишься осуждений, но сердце, душа изнемогают от любовной нехватки.
— Я хочу быть, знаешь, таким забавным дедом.
— Чтобы быть забавным дедом, нужно быть забавным молодым человеком!
Гром. Тихий гул издается из-за хребта горизонта, который так и виднеется из окна больничного окна. Там вдалеке, видимо, есть загадка или же некое непостижимое обычному человеку. Для этого стоит потрудиться и разобраться не только в себе, но и в мыслях, которые, как нитки путаются с гранями дозволенного, сердцем и разума.
Самое смешное, что если сейчас она откроет двери и просто протянет мне свою ладонь, то я все проглочу, забуду и буду любить ее, как божество.