... И обалдевшая от нежности вода несовершенна...
А я прощаюсь с городом просоленным, куда
В любое время не доходят поезда.
... И обалдевшая от нежности вода несовершенна...
Мне бы любовь свою спустить, наконец, с цепи — пусть из стихов сорвётся в жизнь и закружит нас. Только вот внутренний голос кричит: «Терпи! Прячь от него всю нежность, да и от лишних глаз». Знаешь, стихи по венам бегут, как кровь. Бьются, как пульс, в висках, не дают забыть. Как надоело выплакивать из себя любовь! Как же хочется просто её прожить.
Кто-то хочет куда-то бежать.
Кто-то сходит с ума танцами.
Но, а я перестаю дышать,
Когда ты нежно
По шее
Пальцами.
Ей было жаль, что желтые листья опадают, и жаль, что нельзя что-то сделанное сделать несделанным, и жаль мохнатого черно-желтого шмеля, который упал на землю и, оцепенелый, не в силах был взлететь, и жаль себя, бесконечно жаль, что никто не видит, сколько нежности у нее в сердце, никто, и прежде всего не видит он, желанный, он, которого она ни на кого не променяет.
Sleep, sugar, let your dreams flood in
Like waves of sweet fire, you're safe within
Sleep, sweetie, let your floods come rushing in
And carry you over to a new morning
Медленно распространяющееся изнутри – из окрестностей, а может, и из самого сердца – тепло. А потом легкая грусть, чуть стискивающая горло. И сразу же радость. Радость до того дикая, что даже хочется плакать. И следом какое-то сверхъестественное вдохновение. А затем ласковое все длящееся и длящееся волнение. И над всем доминирует желание прикоснуться. Всего на миг, и лучше всего губами. Да! Это именно то. Это нежность.
Громыхнул гром. Мы обе столкнулись друг с другом взглядом.
Это было в чем-то даже нежно.