— Марв!
— Дуайт! Ты тут редкий гость. Что я могу для тебя сделать?
— Помощь нужна. Есть риск. У них будет много стволов.
— Хм... я в деле. Хочется сменить темп.
— Марв!
— Дуайт! Ты тут редкий гость. Что я могу для тебя сделать?
— Помощь нужна. Есть риск. У них будет много стволов.
— Хм... я в деле. Хочется сменить темп.
Она выскальзывает из одежды, как рождественский подарок из обертки, сознавая цену момента. А цена — высока!
— Уйди из моей жизни насовсем, или я изувечу тебя.
— Не можешь меня любить — ненавидь! Не можешь простить меня — накажи! Сделай больно, как я делала тебе.
Я обзываю ее всеми известными ругательствами, а мое имя в ее устах звучит музыкой, песнопением какому-то темному богу. Ее кожа скользит от пота. Вскоре моя ненависть иссякает, но она все не отпускает...
Атомная бомба взрывается у меня между ног. Товарный состав врезается в челюсть. Меня били и раньше, но так никогда! Так еще никогда! Звуки становятся влажными, может, он все еще бьет меня?.. Я не знаю... Меня нет... Я ушел туда, где нет ни боли, ни мысли. Я просыпаюсь в воздухе. Асфальт несется вверх, чтобы влепить мне большой мокрый поцелуй.
Мне дают написаные признания. Я плюю кровью на них. Меня снова валят на пол и обрабатывают дубинками. Потом появляется этот глистообразный заместитель прокурора и говорит, что если я не подпишу признание, они убьют мою маму. Я ломаю ему руку в трех местах и подписываю. На суде, на меня вешают убийства полицейских, кражу кошельков, поджоги, убийство Рорка, людоедство Кевина и самое плохое смерть Голди...
Я твой должник, Голди, и я заплачу. Если нужно умереть, чтобы разобраться с Рорком, что ж, я умру, с радостью.
Я не должен был снимать телефон, но вместо этого пришёл на двадцать минут раньше. Она опаздывает. Как всегда. И как всегда... её стоит подождать.
Я проверяю список: резиновые трубки, бензин, пила, перчатки, наручники, колючая проволока, топор, Глэдис и мои лапы.