Он сегодня собирается зайти в Старую Усадьбу, вполне вероятно, что от усердия в поисках истины он сделает жизнь тех, кто там живет, совершенно невыносимой.
– Неужели вы думаете, – воскликнул я, – что эта глупенькая девушка имеет отношение к убийству?
– Нет ничего проще, чем представиться дурочкой. Легче легкого.
Меню было составлено роскошное, и Мэри, казалось, получала какое-то нездоровое удовольствие, со злостной изобретательностью чередуя полусырые блюда с безбожно пережаренными. Правда, Гризельда заказала устрицы, которые, как могло показаться, находятся вне досягаемости любой неумехи – ведь их подают сырыми, – но их нам тоже не довелось отведать, потому что в доме не оказалось никакого прибора, чтобы их открыть, и мы заметили это упущение только в ту минуту, когда настала пора попробовать устриц.
– Да, она очень привлекательна, – сказал он, глубоко вздохнув. – Ей все время делают предложения, она сама мне сказала.
– Если это происходит здесь, предложения незаконные – у нас нет ни одного неженатого мужчины, – сказал я.
— Если бы у меня были деньги, я бы сбежала, а без денег куда денешься? Если бы папочка, как порядочный человек, приказал долго жить, у меня бы все устроилось.
— Летиция, такие слова говорить не следует.
— А что? Если он не хочет, чтобы я ждала его смерти, пусть не жадничает, как последний скряга.
Что касается меня, то мне Мэри никак не могла угодить. Признаюсь, я вижу в мечтах комнату, которую аккуратно прибирают каждое утро – стирают всюду пыль, ставят вещи на место... У Мэри свой метод – смахнуть пыль на самых видных местах, например на столе, – и мне он кажется крайне несовершенным.
— А ты сегодня что собираешься делать, Гризельда?
— Исполнять свой долг, – сказала Гризельда. – Свой долг супруги пастыря. Чай со сплетнями в половине пятого.
— Может быть, она все же что-то слышала. Она у вас, часом, не туга на ухо, с ней все в порядке?
– Я бы сказал, что слух у нее на редкость острый. Я сужу по тому количеству сплетен, которые она распускает, уверяя, что «услышала по чистой случайности».
– Но вы не допустите, чтобы меня допрашивала полиция? – жалобно сказала мисс Уэзерби, сжимая мою руку обеими руками. – Я не выношу, совершенно не выношу толпу. А стоять перед судом!..
– В особых случаях, – сказал я, – они разрешают свидетелю сидеть. – И ускользнул.
В глубине души миссис Прайс Ридли началась жестокая борьба. Скрытность боролась с мстительностью. Мстительность возобладала.
Деннису, правда, очень понравился пассаж про телефонный звонок к миссис Прайс Ридли, и, когда я описывал нервное потрясение, которое потребовало успокоительного в виде терносливовой наливки, он так и покатывался со смеху.
– Так ей и надо, старой греховоднице, – заявил он. – Самая заядлая сплетница в округе. Жаль, что не мне пришло в голову позвонить ей и напугать до полусмерти. Слышь, дядя Лен, а не вкатить ли ей вторую дозу, как ты думаешь?
Я поспешно стал его убеждать даже и не думать об этом. Нет ничего опаснее, чем благие намерения молодежи, которая проявляет сочувствие и искренне старается помочь вам.
Cлайд с цитатой