Я всё понимаю. Настолько всё понимаю, что иногда хочется биться головой об стену от этого понимания.
Однажды ты всё поймёшь, но будет слишком поздно. Тогда не проси меня о помощи, потому что я не приду.
Я всё понимаю. Настолько всё понимаю, что иногда хочется биться головой об стену от этого понимания.
Однажды ты всё поймёшь, но будет слишком поздно. Тогда не проси меня о помощи, потому что я не приду.
Я от души хотел бы быть любезным, но моя глупая застенчивость так велика, что нередко я выгляжу высокомерным невежей, хотя меня всего лишь сковывает злосчастная моя неловкость.
Я единственный, кто понимает меня, в том числе и мои обиды.
Мне гораздо проще разобраться в вещах больших и сложных, чем в чем-то незначительном и простом. Кажется, это и делает меня настоящей француженкой.
Ненавижу, когда кто-то говорит, что умирает от голода. В мире есть те, кто действительно умирают от голода, так что мы должны придумать другой способ сообщать о том, что не ели целых четыре часа.
Меня похоронили. Меня уже давно похоронили. Ты ходил ко мне каждую неделю. Ты всегда стучал в могилу, и я выходила оттуда. Глаза у меня были полны земли. Ты говорил: «Ты же так ничего не видишь» — и вынимал из глаз землю. А я тебе говорила: «Я всё равно не вижу. У меня ведь вместо глаз дыры».
Сжечь — не значит опровергнуть! Грядущие века меня оценят и поймут!
Постепенно я привык считать свою жизнь несбывшимся обещанием, но в глубине души подозревал, что несбывшимся обещанием оказался я сам.
Он бы отдал своё сердце, чтобы вернуть ей душу.
Знаешь, у меня складывается такое чувство, будто моя жизнь – это изощренный вид крематория.