Никогда не знаешь, когда оступишься, когда судьба решит подкинуть тебе яму на дороге, в которой ты завязнешь, но если следовать за сердцем, то обязательно придешь в верное место.
Люди часто делают странные вещи: приобретают соковыжималку и не перестают употреблять покупные вредные соки; имеют в распоряжении целую жизнь, но не могут ее достойно прожить.
Существует на белом свете довольно распространенная категория людей, которые абсолютно не способны делать выбор.
Мир простирался перед нами не как чистый лист, полный возможностей, а как лабиринт протоптанных троп, вроде изъеденной термитами древесины. Шагни в сторону из прямой и узкой колеи материализма и карьеры, и сразу оказываешься в другой — в колее для людей, выступивших из основной колеи. А уж эта колея была так проезжена... ( в том числе и нашими собственными родителями). Хочешь мотаться по миру? Быть новым Керуаком? О'кей, скачи прямо в колею «Даешь Европу». Хочешь стать бунтарем? Художником-авангардистом? Иди к букинисту и покупай себе альтернативную стезю, всю в пыли, изъеденную молью, рассыпавшуюся в прах. На каком бы поприще мы себя ни воображали, все оборачивалось каким-нибудь клише под нашими ногами, как рекламный буклет с джипом на первой полосе или расхожая реприза хохмача-юмориста. Все архетипы, казалось нам, к тому времени, когда нам придется получать дипломы, станут сплошной банальщиной, включая и тот, который мы как раз в те дни примеряли, — затертого интеллектуала в черном. Заваленные идеями и стилями прошлого, мы нигде не ощущали открытого пространства.
Ну да, конечно, это классический симптом подросткового нарциссизма — полагать, что конец истории выпадает как раз на время твоего прибытия на эту землю. И почти каждая семнадцатилетняя девчонка, всем озабоченная и читающая Камю, рано или поздно свою колею все-таки находит. Тем не менее какая-то часть этой моей школьной глобоклаустрофобии так меня и не покинула и даже, кажется, становится еще острее по мере того, как ползет время. И мучает меня не отсутствие буквального пространства, а, скорее, глубокая тоска по пространству метафорическому: освобождение, побег, хоть какая-нибудь свобода, не ведущая в тупик...
Очень часто мы захламляем свои жизни, как кладовку, ненужными вещами, людьми, чувствами, капризами. А вычистив это вещехранилище, понимаем, что в погоне за скоротечным ширпотребом упустили из виду гений чистой красоты — любовь, оставив себе лишь бессрочный абонемент в одиночество.
Иван разглядывал фотографии с немым удивлением. Еда, чьи-то загорелые ноги, туфли, платья, пальмы… Какая чепуха. И вот на это тратят свою жизнь богатые и всемогущие? На заполнение этого онлайн-альбома абсурдными фотками еды, одежды и всего прочего? Неужели им больше не из чего составить свою жизнь, имея столько возможностей?
Мы можем растратить все наши жизни, позволяя миру диктовать нам, кто мы есть. Нормальные или ненормальные. Святые или сексоманы. Герои или жертвы. Позволяя истории рассказывать нам, какие мы плохие, или какие хорошие. Позволяя нашему прошлому решать наше будущее. Или можем решать сами. И может быть, наше дело — открыть что-нибудь получше.
— Черт, не уследила за языком. Ну, это мой парень вроде как. У нас все сложно.
— Звучит как статус в «ВКонтакте», подруга. Он тебе изменил, когда ты была беременна? — Вересова недоуменно мотнула головой. — Оставил тебя с тремя детьми в хрущевке? Оказался главой мафии, и теперь вас должны убить?
— Что за бред, Карин!
— Тогда ничего сложного между вами нет. Или любишь или нет. Не самый трудный выбор в жизни.
Если бы люди всегда дожидались, пока будут готовы, в жизни вообще ничего бы никогда не случалось. Жизнь — не ресторан: не получается заказывать блюда из этого меню именно тогда, когда готов к приему пищи.
Cлайд с цитатой