В наше время реальность безнадежно вышла из моды, и нам, пишущим, приходится рассчитывать на искусство, чтобы ее оживить и осовременить.
Реальность врывается, как напуганная летучая мышь, и кружит, сбивая свечи и натыкаясь на белые ширмы.
В наше время реальность безнадежно вышла из моды, и нам, пишущим, приходится рассчитывать на искусство, чтобы ее оживить и осовременить.
Реальность врывается, как напуганная летучая мышь, и кружит, сбивая свечи и натыкаясь на белые ширмы.
У наших жизней вместо фундамента — две-три фундаментальные условности. Наша точка зрения на мир зависит от положения в пространстве и во времени — вовсе не от личной нашей уникальности, как бы нам того ни хотелось. Так что любая интерпретация реальности предопределена исходной точкой. Пару шагов к востоку или к западу — и вся картина меняется.
Смерть — прихоть, если позволяешь себе умереть прежде, чем находишь способ умереть с толком.
Человек, любящий безумного, вынужден постоянно следить и за своим разумом, ведь рано или поздно каждый из нас понимает, как ненадежен его мозг. Постоянно наблюдая безумие, волей-неволей приближаешься к нему. Оказывается, лишиться рассудка легче легкого, и здравомыслие начинает представляться чем-то временным и ненадежным.
... На каждой стадии своего развития каждый человек открывает мир заново, чтобы привести его опять в соответствие с собственной природой.
... несбывшееся нередко является для нас по своим последствиям, такой же реальностью, как и то, что свершилось.
Словно в кошмаре, то же лихорадочное затмение и ускользающий окружающий мир, но в этот раз он все держал под контролем, в этот раз он сам был кошмаром…