Для любви редкие встречи скорее праздник, чем помеха. Они подкармливают воображение. Чем реже человека видишь, тем проще его любить. Излишним общением можно только всё испортить.
Любовь – это волны: нахлынула – отхлынула. Но даже когда волн нет и море спокойно, близкое присутствие океана ощущается. И вообще, любовь начинается не с размышлений, подходит тебе человек или нет, а с чужих грязных брюк, которые ты начинаешь зачем-то стирать в своей новенькой машинке.
Буслаев наклонился вперед, как человек, который идет против ветра.
— Ты мне нужна, — сказал он, ворочая слова, как камни.
Дафна, хотевшая сдуть очередного комара, забыла это сделать и позволила комару сосать ее кровь дальше.
— Это мужской вариант: «Я тебя люблю»? — уточнила она, стараясь, чтобы счастье в голосе не было таким явным.
— Почему мужской? — растерялся Меф. — То есть да, мужской. В общем, я тебя люблю.
Даф вздохнула.
— В общем, я тебя тоже люблю, — сказала она, подумав про себя, что это было самое бестолковое объяснение в мире.
Всё, что происходит между двоими, — нормально. Ненормально — это когда третий начинает совать нос.
Душа человеческая как яблоко – с одного конца растет, с другого ссыхается. В ней все, что угодно – и пропасти, и провалы, и старые шрамы. Она и всесильна, но она же и беспомощна, и наивна, и глупа. Иногда она движется вперед, иногда откатывается.
Если тот, кто любит вас, любит одновременно и другого, кто не любит вас, но любит того, кто любит его, то, при условии, что вы любите того, кто любит вас, но не любите того, кто не любит вас, у вас могут возникнуть натянутые отношения с тем, кто любит и вас, и его, но не любит того, что вы не любите друг друга.
Истинной любви бояться нельзя. Она согревает, облагораживает и созидает все, чего коснется. Земная же любовь как огонь. Слишком сильная и испепеляющая может сжечь, уничтожить, обрушить во мрак. Ложная любовь-опека способна всякого сделать слабым, вялым и эгоистичным. Сама знаешь, что бывает с единственными сыновьями одиноких матерей, если матери берутся за дело слишком ретиво. Хотя это и не самый удачный пример.
Это только кажется, что люди твердые. На самом деле они как губки, пропитанные краской. Одна, скажем, синей, другая красной. Если губки хотя бы на миг соприкоснутся или скажут друг другу просто «привет!», это будет заметно.
Четырнадцать–пятнадцать–шестнадцать лет – это возраст любви. Настоящей любви. Дальше эта способность нередко теряется, ибо к чистой любви примешивается много других чувств, которые имеют к ней столько же отношения, сколько жук, попавший в миксер, имеет отношение к молочному коктейлю.
Старая любовь не умирает. Она может вздремнуть, взять отгул, временно затаиться в памяти, но окончательно она не уходит никогда. Часто она возвращается и пронзает насквозь.
Cлайд с цитатой