Время вечно, значит, оно необратимо. То, что могло бы быть, — абстракция, вечная возможность присуща лишь миру вымысла.
Человеческая жизнь — это театр ужасов.
Время вечно, значит, оно необратимо. То, что могло бы быть, — абстракция, вечная возможность присуща лишь миру вымысла.
Похоже, это уравнение насчет простить и быть прощенным не такое уж простое, даже когда все вроде бы ясно.
... для большинства из нас промежуток между «О, я мечтаю о будущем» и «Ах, уже поздно, всё в прошлом» так бесконечно мал, что в него невозможно протиснуться.
— Он ведь интересный мужчина, но держится так сухо и церемонно и говорит только о фунте стерлингов. Ни о чем личном, никогда. Я думаю, у него есть тайное горе, которое он скрывает.
— Женщины всегда считают, что у мужчин есть тайное горе. Это помогает отбивать их у других женщин.
— А мужчины вроде вас, Хилари, считают, что женщины всегда оговаривают других женщин.
Ни к чему заводить излишних врагов, даже если весь мир раздражает тебя до такой степени, что кричать хочется.
Женщина властная всегда постарается убрать другую женщину со своей территории, даже если та вовсе ей не соперница. Это получается чисто автоматически.
Мы — ничто, ничто, ничто. И тот, кто воображает, что это не так, самодовольный болван.
Ни к чему заводить излишних врагов, даже если весь мир раздражает тебя до такой степени, что кричать хочется.
У него часто бывало дурное настроение, и тогда он принимался говорить о самоубийстве. Когда на него нападал мрак, он безжалостно язвил мне. Сначала я выходил из себя, что ему как раз и требовалось.