Повсюду искал я покоя и в одном лишь месте обрёл его — в углу, с книгою.
«В мире всякое творенье — книга и изображение... — пробормотал я. — Обозначить что?»
«Этого-то я и не знаю. Но не будем забывать, что существуют знаки, притворяющиеся значищими, а на самом деле лишенные смысла, как тру-ту-ту или тра-та-та...»
«Чудовищно, — вскричал я, — убивать человека, чтобы сказать тра-та-та!»
«Чудовищно, — откликнулся Вильгельм, — убивать человека и чтобы сказать Верую во единого Бога...»
Я немного устала от борьбы, и если мне придется преодолевать совершенно незнакомые условия и все их сложности, то, боюсь, уже не смогу вернуться к учебе и вообще к покою, в котором очень нуждаюсь.
Часто инквизиторы, доказывая усердие, любой ценой вырывают у подследственного признание, как будто хорошим следователем может считаться тот, кто, чтоб удачно закрыть процесс, нашел козла отпущения…
Я убеждал себя, что жизнь пошла точно так, как мне полагалось. А полагалось мне остаться навеки несчастным. Прими я это, и можно было обрести мир.
Не хватало духу преследовать слабости грешников, коль скоро у них те же слабости, что у святых.
Предполагается, что можно удержать душу от греха при помощи страха и что страх сильнее тяги к протесту.
Cлайд с цитатой