У самой дороги
Чистый бежит ручей.
Тенистая ива.
Я думал, всего на миг, -
И вот — стою долго-долго...
У самой дороги
Чистый бежит ручей.
Тенистая ива.
Я думал, всего на миг, -
И вот — стою долго-долго...
Шел я в небесную даль,
Куда, я и сам не знаю,
И увидал наконец:
Меня обмануло облако...
Прикинулось вишней в цвету.
Ветер на рассвете
Разметал гряду облаков
Над вершиной горы.
Прощальные крики гусей
Тревожат округу...
У дороги самой
Тихо-тихо течёт родник
Под сенью ивы.
Вот здесь прилягу,
В её прохладе...
О, пусть я умру
Под сенью вишневых цветов!
Покину наш мир
Весенней порой кисараги
При свете полной луны.
Пригоршню воды зачерпнул.
Вижу в горном источнике
Сияющий круг луны,
Но тщетно тянутся руки
к неуловимому зеркалу.
Как же случилось,
Что изменчиво-ветреной яркости
Весенних цветов
Я позволил так глубоко
В сердце проникнуть?
Возле дороги течет чистая вода...
Ива бросает свою тень.
Я останавливаюсь лишь на минутку отдохнуть.
О, если б ты в своем селенье дальнем
Взглянула, как и я, сегодня на луну,
Ты знала б
В одиночестве печальном
Люблю я до сих пор тебя одну!
... Марк неправильно истолковал ее порыв.
— Если мы предадимся любви прямо сейчас, я никогда об этом не пожалею, — сказал он, сжимая Хадассу в обьятиях, — но об этом пожалеешь ты. Чистота до брака. Разве не об этом гласит один из законов твоего Бога? Религия никогда меня не интересовала. Не интересует и сейчас. Но она важна для тебя, и ради этого я готов ждать. Для меня важно то, что я люблю тебя. И я не хочу, чтобы в наших отношениях было что-то такое, о чем бы мы пожалели.
Прекрасный облик в зеркале ты видишь,
И, если повторить не поспешишь
Свои черты, природу ты обидишь,
Благословенья женщину лишишь.
Какая смертная не будет рада
Отдать тебе нетронутую новь?
Или бессмертия тебе не надо, -
Так велика к себе твоя любовь?
Для материнских глаз ты — отраженье
Давно промчавшихся апрельских дней.
И ты найдешь под старость утешенье
В таких же окнах юности твоей.
Но, ограничив жизнь своей судьбою,
Ты сам умрешь, и образ твой — с тобою.