— Ной Кросс работал в департаменте водоснабжения?
— Да... Нет...
— Так да или нет?
— Он им владел.
— Ной Кросс работал в департаменте водоснабжения?
— Да... Нет...
— Так да или нет?
— Он им владел.
— Господи, что с вашим носом?
— Порезался, когда брился.
— Надо быть осторожнее. Это, должно быть, очень больно?
— Только когда я дышу.
Видите ли, мистер Гиттес, большая часть людей и не подозревает, что в правильное время, в правильном месте они способны на всё.
— А как вы сюда попали?
— Ну, я охране сказала, что я невеста его сына.
— А вы?
— Ну, конечно нет, у него сын молодой и красивый, а я старая и страшная, ну, вы же сами видите...
Люди, неспособные наполнить свою жизнь здоровой любовью к деньгам, обычно страдают патологической тягой к таким вещам, как правда, честность и справедливость.
— Фиксирую впереди нас остатки мощной энергии. Я думаю, это ловушка.
— Эй, да что может случиться?
— Что такое, людишки? Нервы сдают? Я вас жду.
— Куда он всё время убегает? Мы его чем-то обидели?
— Паразиты! Сколько вас надо уничтожить, чтобы вы знали своё место?
... известно, что никто не выделяет такую массу естественных зловоний, как благополучный человек. Что ему! щи ему дают такие, что не продуешь; каши горшок принесут — и там в середке просверлена дыра, налитая маслом; стало быть, и тут не продуешь. И так, до трех раз в день, не говоря об чаях и сбитнях, от которых сытости нет, но пот все-таки прошибает. Брюхо у него как барабан, глаза круглые, изумленные — надо же лишнюю тяжесть куда-нибудь сбыть. Вот он около лавки и исправляется. А в лавке и товар подходящий: мясо, живность, рыба. Придет покупатель: что у вас в лавке словно экстренно пахнет? — а ему в ответ: такой уж товар-с; без того нельзя-с. Я знаю Москву чуть не с пеленок; всегда там воняло.
Из всех костей святого Дионисия, которые мы видели в Европе, в случае необходимости можно было бы собрать его скелет в двух экземплярах.
Когда человек мыслит глубоко и серьёзно, ему плохо приходится среди широкой публики.