Линор Горалик, Сергей Кузнецов. Нет

Я в порядке. Еще не настолько, чтобы шляться по ночным клубам в поисках правильного мальчика, с которым можно будет начать жизнь сначала, но уже достаточно, чтобы думать о правильном мальчике с удовольствием. К сожалению, маленькая Кшися, я знаю, что правильные мальчики не водятся в ночных клубах. Они встречаются тебе так: ты идешь по парку, вернее, ты бежишь по парку больницы, потому что маме только что сделали простую операцию, — кажется, это был аппендикс или катаракта, сейчас не помню, — и буквально сбиваешь с ног молоденького практиканта с такими прекрасными синими глазами, и даже не извиняешься, а спрашиваешь, где палата, и он помогает тебе найтись, а потом пьет с тобой мерзкий больничный кофе, а потом живет с тобой семь лет, а потом встает и уходит.

0.00

Другие цитаты по теме

... я искренне боюсь, что не продержусь долго, не зная, как скоро закончится эта пытка бесконечного к тебе приклеивания и отдирания тебя от себя снова через день, или два, или три от силы...

И я, между прочим, вполне за них счастлива. За них. Таких влюбленных, нет слов. Ну таких влюбленных, что тошнит. Блевать, если честно, хочется — таких влюбленных.

Сейчас я покажу вам фокус про сострадание, попрошу всех сосредоточиться. Смотрим: у меня на ладони ничего нет. Теперь внимание: я закрываю ладонь. Считаю до трех. Открываю ладонь. В ладони ничего нет. Еще раз: закрываю ладонь. Раз, два, три. Открываю ладонь: в ладони ничего нет. Закрываю. Раз, два, три. Открываю: ничего нет. Теперь попрошу аплодировать, потому что каждый раз, когда ладонь закрыта, — оно там.

Лежа в кровати я плакал счастливыми слезами, и повторял как заклинание: «Я никого не убивал».

Хорошую секретаршу найти очень трудно. Куда проще найти в жаркой летней Москве девушку, готовую присесть за твой столик, выпить мартини — уже третий, кстати, бокал — и рассказать всю свою жизнь.

Да, ты любишь, чтобы тело надолго запоминало любовные свидания. Ты любишь, когда тебе делают больно. У тебя дома небольшой склад разных забавных вещиц, черных кожаных игрушек, хлыстов, кляпов, зажимов для сосков. В хорошие дни ты не видишь ничего необычного в своих пристрастиях. Ты думаешь об этом примерно так: иногда я хожу танцевать буги-вуги в клуб на Кропоткинской, иногда — прошу меня бить и делать мне больно. Что секс, что танцы: главное — хороший партнер. Так ты думаешь в хорошие дни, а в плохие дни вспоминаешь, что секс — не танцы, и человеку с твоими вкусами нелегко найти достойного партнера. Нелегко, но ты как-то справляешься. Более или менее.

— ……но ты себе представь, что ты покупаешь альбом «Любительская эротика; 50-е» и там, ну, на десятой странице твоя мама прикрывает левую грудь миксером. Но ведь в этом реально ничего такого нет. Но хорошо мне книжечку подарили, да? А главное, — я бы сам, понятно, в жизни не узнал. Вообще. А тут я зашел, а она сидит и смотрит. Аж дернулась. И тут я вдруг — бляяяяаааа!!! И стою. И тут она знаешь, что говорит? Она говорит: «Ты отцу не рассказывай, а то он со мной разведется.» И плачет. И главное, грудь руками прикрывает, в халате! Я чуть не ***анулся. Я вот думаю, с ними судиться можно? Я б их на самом деле просто убил и все.

— …себя так научил, что у меня в эти моменты отключается голова. Я робот. Я уже за квартал по запаху знал, что там ***ец. И правда — ничего не осталось от кафе, одна стенка. Тут я у себя в голове рычажок: тик-так. Я — робот, я — робот. Ну потом мы три часа понятно что. А мы вообще разбиваемся на группы из трех человек, два собирают, один застегивает пакеты, вот я молнией — вжжжик, и типа это не люди были, а просто такие разные предметы мы в мешки собираем. Четыре группы нас было, за три часа закончили. Цви мне говорит: ну давай последний раз обойдем, джаст ин кейс. Ну мне что — я робот. Обходим, по уголочкам смотрим, обломки, где можно, так чуть-чуть ворошим. Вроде все подобрали. И тут я как бы краем глаза замечаю какое-то движение. Я такой — «это что?» Смотрю, а там у стенки, которая не рухнула, такой шкаф стоит, целехонький, и в нем пирожные крутятся. И вот тут меня вырвало.

— …и так все… мучительно. Потому что все про живых людей. Вот были мы на вечере Фанайловой, сидим себе, и тут посреди всех дел какой-то мужик громко заявляет, это самое… «Я пойду на улицу покурить!». Так весь зал ему шипит: «Тиииише!», «Тиииише!», а жена — «Одеееенься! Одеееенься!»

Интернет — это единственный мир, который можно включить и выключить по собственному желанию... Интернет — это единственная жизнь, которую мы можем выбирать заново каждый день — по настроению.