— Кошмары. Они тебе снятся?
— Si. Мне делают больно.
— Мои кошмары другие.
— Por que?
— Я делаю больно.
— Кошмары. Они тебе снятся?
— Si. Мне делают больно.
— Мои кошмары другие.
— Por que?
— Я делаю больно.
От всех этих криков, ужасных запахов и горения заживо, Элис теряла сознание.
Всё, у неё больше не было сил.
Она падала. Падала и горела.
Боль сковала её тело, и она не могла даже шевельнуться. Она могла лишь лететь тяжелым балластом вниз, распадаясь на миллионы частиц пеплом.
Она хотела плакать и кричать. Позвать кого-нибудь на помощь. Хотела, чтобы кто-то просто оказался рядом, взял её за руку и вытащил из этого кошмара. Чтобы кто-то обнял её и прижал к себе, сказал, что всё будет хорошо.
Но этого не происходило, поэтому всё, что ей оставалось, так это падать и гореть.
— Что это?
— Ты знаешь. Уколы ослабляют приступы, таблетки не дают им повторяться. Подуй на них для безопасности.
— Пошёл ты, Логан.
— Что, вспомнил, кто я такой?
— Я всегда знаю, кто ты. Просто иногда я не узнаю тебя.
— Гребанные автофуры...
— Спокойно, Логан. Следи за языком.
— Ей можно выпускать людям кишки, а плохие слова слышать нельзя?
— Осторожно, перед тобой человек который много лет возглавлял школу, да, Чарльз?
— Да, да, это была, такая специальная школа.
— Мммм, отличное определение.
— Он оттуда.
— Да, только меня выгоняли несколько раз.
— Я бы сказал, что ты был хорошим учеником, но боюсь подавиться.
Я не напрашивался. Чарльз тоже не напрашивался. И Калибан не напрашивался. И они оба лежат в земле.
— Осторожно, перед тобой человек который много лет возглавлял школу, да, Чарльз?
— Да, да, это была, такая специальная школа.
— Мммм, отличное определение.
— Он оттуда.
— Да, только меня выгоняли несколько раз.
— Я бы сказал, что ты был хорошим учеником, но боюсь подавиться.
Время текло, словно ледяной океан, в котором медленно и неуклюже, как айсберг, ворочалась боль.
Страсть, прежде всего, — лекарство от скуки. И ещё, конечно, боль — физическая больше, чем душевная, обычная спутница страсти; хотя я не желаю вам ни той, ни другой. Однако, когда вам больно, вы знаете, что, по крайней мере, не были обмануты (своим телом или своей душой).