Ева позволяла себе самую большую роскошь в жизни — плевать на мнение окружающих.
Я слишком молода, чтобы стать старухой, и слишком стара, чтобы быть молодой. Я везде лишняя.
Ева позволяла себе самую большую роскошь в жизни — плевать на мнение окружающих.
Я слишком молода, чтобы стать старухой, и слишком стара, чтобы быть молодой. Я везде лишняя.
Знаете, забавно получается: начинаешь ценить радости жизни, только когда оказываешься вдали от дома.
Люди не могут перестать быть тем, что они есть, как скунс не может перестать быть скунсом. Как вы думаете, будь у них возможность, они бы не изменились? Непременно изменились бы. Но человек слаб.
Она удивлялась, почему ей приходится жить в теле, которое стареет, ломается и болит? Почему было не поселиться внутри доски? Или в печке? Или в стиральной машине? Куда лучше иметь дело с обыкновенным мастером, с электриком, например, или водопроводчиком, чем позволять врачам тебя трогать.
Клянусь, я не понимаю, почему люди перестали использовать свои мозги по назначению. Ты только подумай: этим ребятам противно сесть за стол с черным, но зато они преспокойно едят яйца, вылезшие прямо из куриной задницы.
В глубине души мне всегда было ровно по фигу, что там думают обо мне другие, но в то же самое время это меня очень волновало.