Мы верим в то, во что хотим верить. Иначе не бывает.
Вы ничего и никому не должны, а уж тем более не должны верить. Ты глаза закрой от скуки, разведи пошире руки... Так или иначе будешь одурачен.
Мы верим в то, во что хотим верить. Иначе не бывает.
Вы ничего и никому не должны, а уж тем более не должны верить. Ты глаза закрой от скуки, разведи пошире руки... Так или иначе будешь одурачен.
— Тогда мне непонятно, почему он покинул Свои творения. По-моему, это чудовищная безответственность.
— Он покинул нас, потому что мы захотели идти собственным путём, пускай даже самим себе во вред, а Он не в силах был взирать на это.
— Но откуда тебе это знать? У Него самого ведь не спросишь. Быть может, Он просто ушёл к новому творению, а старое бросил как удручающую ошибку, о которой лучше забыть.
— Мне не нужно это знать, потому что у меня есть вера. Я верю в Него и чувствую Его надежду и любовь.
— Вера. Как быстро те, кто не может ответить на вопрос, вспоминают это слово.
— Морриган, мне бы хотелось узнать… веришь ли ты в Создателя?
— Конечно нет. Мне не свойственен примитивный страх перед луной, а потому не приходится верить в сказки, чтобы спать по ночам.
— Милашка Морриган смогла найти того, кто будет плясать под ее дудку?
— А что, лучше плясать под твою?
— Зачем вообще плясать? Почему бы не попеть!
Остаются четыре фундаментальных возражения против религиозной веры. Во-первых, она представляет в ложном свете происхождение человека и вселенной. Во-вторых, из-за этого исходного заблуждения она умудряется скрещивать верх раболепия с верхом нарциссизма. В-третьих, она одновременно является результатом и причиной опасного подавления сексуальности. И, наконец, в ее основе лежит элементарное стремление выдать желаемое за действительное.