Стивен Кинг. Газонокосильщик

Бить он умел. Синяки оставались редко. Да и особой боли она не чувствовала. Только унижение. Вот что доставляло боль. И ещё худшую боль вызывало осознание того, что она жаждала этой боли. Жаждала унижения.

0.00

Другие цитаты по теме

Эдди открыл одну из великих истин детства: настоящие монстры — взрослые.

Вот что случается, когда возвращаешься к тем, кто в памяти твоей, или как там поется в песне. Глазировка торта сладка, да начинка горька. Люди или забыли тебе, или умерли, или потеряли волосы и зубы. В некоторых случаях ты обнаруживаешь, что они потеряли и рассудок. Ох, как же это хорошо — быть живым.

Он инстинктивно понимал, как большинство ребят, что они живут ниже поля зрения взрослых и ниже их поля мышления. Когда взрослый идёт, пританцовывая и напевая по улице, думая свои взрослые думы о работе, о друзьях, о покупке автомобиля и вообще, о чем бы он ни думал, он никогда не замечает детей, играющих в «классики», или в войну, или в салки, или в прятки. Хулиганы наподобие Генри могли вволю охотиться за другими ребятами, пока они оставались под этой линией видения. Самое большее — это то, что проходящий взрослый мог сказать что-нибудь наподобие «прекратите это» и затем опять продолжить своё пританцовывание-напевание, не беспокоясь о том, прекратил хулиган или нет. Поэтому хулиган ждал, когда взрослый повернёт за угол... и затем возвращался к своему делу, как обычно. Похоже было, что взрослые думали, что настоящая жизнь начинается только тогда, когда человек имеет рост в пять футов.

Когда человек пишет, он думает интенсивнее... лучше сосредотачивается на главном.

Не нравилось ему, что его называют зверем, но он не мог утверждать, что чем-то от него отличается: кислород и пища — внутрь, углекислый газ и дерьмо — наружу, чем не зверь?

«Как я понимаю, сие означает, что ты еще не познала радостей материнства?» — спрашиваю я ее.

«Я должна родить в июле, — отвечает она. — Еще вопросы есть?»

«Да, — говорю я. — Когда ты отказалась от мысли, что приносить детей в этот говённый мир аморально?»

«Когда встретила мужчину, который не говно», — отвечает она и бросает трубку.

Он вел себя тихо. Так тихо, что иной раз ничем не отличался от большого куска глины.

Фермеры, а не охотники, как я уже говорил, они знали только одно: уходил от них зверь — не человек.

Иногда, особенно в последнее время, мне так хочется, чтобы мы вновь стали молодыми, когда все грязные карты, которые могла выбросить нам жизнь, ещё лежали в колоде.