Смешно ехать куда-то, чтобы тебе заплатили за то, что прочел стихи. Мне это не нравилось, и я никогда не мог избавиться от мысли, насколько это глупо.
— Потенциал, — ответил я, — ни фига не значит. Надо дело делать.
Смешно ехать куда-то, чтобы тебе заплатили за то, что прочел стихи. Мне это не нравилось, и я никогда не мог избавиться от мысли, насколько это глупо.
— Потенциал, — ответил я, — ни фига не значит. Надо дело делать.
... ее умственная отсталость привлекала...
Тэмми высунулась из окошка, засмотревшись.
Потом заорала.
Рука, которая держалась за раму, соскользнула. Я видел, как большая часть ее тела исчезла за окном. Потом появилась вновь. Тэмми каким-то образом снова втянула себя внутрь и обалдело уселась на подоконник.
— Еще б чуть-чуть, — сказал я. — Хорошее бы стихотворение получилось. Я терял много женщин и по-разному, но это что-то новенькое.
Я уже вычислил, что все, кому хочется читать свои романы вслух, неминуемо неблагонадежны. Если это — не старый добрый поцелуй смерти, то его тогда вообще не существует.
... от нее исходила жизненная сила – от такой не отмахнешься. Я чувствовал, как между нами побежали вибрации.
Некоторые – замороченные и нехорошие, но всё равно они были.
Самое худшее для писателя — знать другого писателя, а тем паче — несколько других писателей. Как мухи на одной какашке.
Самое худшее — что я схожу именно за того, кем не являюсь: за хорошего человека. Я способен проникать в жизни других, потому что они мне доверяют. Я делаю свою грязную работу по-легкому.
Нищета и невежество порождают собственную истину.
— Может, это никогда не кончится.
— Всё кончается.
Она поддернула юбку ещё на дюйм. Просто безумие. Такие хорошие ноги возникают из-под массы ткани. Гораздо лучше, чем мини-юбки.