Скала их не укроет, мёртвое дерево не даст прибежища, стрекот цикад — облегчения.
Я уверен, враги Гитлера говорили то же самое. Они говорили это в тридцать четвертом и были правы. В тридцать шестом, и были правы. В тридцать восьмом тоже. «Неудачное время, чтобы выступить против него». А когда поняли, что наступил удачный момент, протестовали уже в Освенциме или Бухенвальде.
... но посреди глупой ночи тяжело быть оптимистом. Когда до рассвета ещё оставалось несколько длинных часов, плохие мысли вернулись и начали блуждать.
Фермеры, а не охотники, как я уже говорил, они знали только одно: уходил от них зверь — не человек.
Я знаю их — часы скорбей:
Мученья, упованья, страх,
Тиски обид, шипы страстей,
Цветы, рассыпанные в прах;
Бездонный ад над головой,
Пучины стон, недуг зари
И ветра одичалый вой -
Они со мной, они внутри.
Иной бы это разбренчал
На целый мир, как скоморох;
Но я о них всегда молчал:
Их знаешь ты, их знает Бог.
Жизнь – это мука, мука, которую осознаешь. И все наши маленькие уловки – это только дозы морфия, чтобы не кричать.
Иногда, особенно в последнее время, мне так хочется, чтобы мы вновь стали молодыми, когда все грязные карты, которые могла выбросить нам жизнь, ещё лежали в колоде.
Cлайд с цитатой