Когда сердятся, то хотят что-то исправить. А когда злятся — кого-то ударить...
Безликий, бездушный шрифт на экране уничтожает все очарование творчества. То ли дело рукопись: шелест бумаги, скрип ручки, каждая строчка – как уникальный рисунок!
Когда сердятся, то хотят что-то исправить. А когда злятся — кого-то ударить...
Безликий, бездушный шрифт на экране уничтожает все очарование творчества. То ли дело рукопись: шелест бумаги, скрип ручки, каждая строчка – как уникальный рисунок!
– А-а-а, за что мне эти муки?! – заголосила Полина, получив долгожданное развлечение. – Ну Дэ-э-энька! Отпусти меня! Я больше не бу-у-уду!
– Будешь, – уверенно возразил киборг, не сбавляя шага.
– Эй, ты свой детектор хоть когда-нибудь отключаешь?!
– Он отключен.
– Тогда почему ты мне не веришь?
– Потому что для этого надо отключить мозги.
Как кошка умудрилась выбраться из Полининой каюты, осталось загадкой. Хвостатая безбилетница освоила либо телепортацию, либо вентиляцию и за ночь успела свернуть со стола сахарницу, растеребить в клочья и раскидать по пультогостиной все найденные в мусорке бумажки и пакетики, почесать когти о пилотское кресло, и нагадить в навигаторское (за что Теодор простил ей все остальное).
– Раз ты мой проводник, иди впереди – так, чтобы я тебя постоянно видел. И только посмей что-нибудь выкинуть!
– Приказ имеет обратную силу? – вежливо уточнил Дэн.
– Э?
– Я фантик от конфеты по дороге выкинул. Вернуться подобрать?
Какими бы умными, сильными и смелыми ни были предки людей, без взаимной помощи они не смогли бы стать главенствующим видом на планете, и естественный отбор — главный инженер-конструктор генома — работает в том числе и в эту сторону.
Половину денег Полина торжественно отправила маме, чтобы та наконец успокоилась: если ее дочку и распродают на органы, она, по крайней мере, в доле.
– Кажется, кто-то говорил, что не любит незнакомых людей. Или к девушкам это не относится?
– Не люблю. Но некоторых знакомых людей я не люблю еще больше.
– Надо уважать чужие верования.
– Я уважаю, – возразил пилот, – кроме тех, которые противоречат моим.
– А у тебя они разве есть? – удивился капитан.
– Конечно, – и глазом не моргнул Теодор. – Я поклоняюсь Пресвятой Троице: Светлому, Темному и Нефильтрованному. А их здесь не только на вынос – даже на розлив почитать запрещено!