Всё, что нас не убивает, делает нас инвалидами.
Теперь у меня всегда с собой мой личный ад, ещё недостаточно прирученный, чтобы не показываться без вызова.
Всё, что нас не убивает, делает нас инвалидами.
Теперь у меня всегда с собой мой личный ад, ещё недостаточно прирученный, чтобы не показываться без вызова.
Моё сердце, как яблоко, кто-то очищает острым серебряным ножом. Медленно срезает тонкую шкурку, причиняя дикую боль, обнажает мягкое и нежное, иногда слизывает выступивший сок.
Однажды, когда одну из драгоценных нитей твоего сердца обрубят, все остальные тоже повиснут.
Теперь у меня всегда с собой мой личный ад, ещё недостаточно прирученный, чтобы не показываться без вызова.
Возможно, всё дело в том, что, называя наши сложносочинённые чувства любовью, мы растягиваем и разрываем это понятие, сминаем хрупкую конструкцию отношений, а в результате остаёмся ни с чем. Любовь заметно проще, чем объекты, на которые мы пытаемся её натянуть. Ну, это как надеть презерватив на шевелящуюся руку с растопыренными пальцами.
«Колбасное царство» и «Вы платите только за последнюю минуту» — рядом с кладбищем наружную рекламу следовало выбирать тщательнее.
Крик боли достиг небес, но звезды и полумесяц остались равнодушны к человеческим страданиям.