Ладно, МИР, — сказал я, — я буду тебя любить.
А? Где я, что это за баскетбольство вечности, в которое девчонки играют прям рядом со мной, в стареньком домишке моей жизни, а домик-то ещё не горит, а?
Ладно, МИР, — сказал я, — я буду тебя любить.
А? Где я, что это за баскетбольство вечности, в которое девчонки играют прям рядом со мной, в стареньком домишке моей жизни, а домик-то ещё не горит, а?
— Почему небо голубое?
— Потому что — оно голубое.
— Нет, я хочу знать, почему небо голубое.
— Небо голубое, потому что ты хочешь знать, почему оно голубое.
— Сам дурак.
Я был счастлив. В одних плавках, босиком, с распущенными волосами, в красной тьме костра я пел, потягивал вино, плевался, прыгал, бегал — вот как надо жить.
– Я был убежден, что дзен-буддизм не столько сосредотачивается на доброте, сколько заморачивает интеллект, чтоб тот воспринял иллюзорность источников всех вещей. Он подлый. Все эти Учителя Дзена швыряют детишек в грязь, поскольку не могут ответить на их глупые словесные вопросы.
– Это потому, что они хотят, чтобы те осознали: грязь лучше слов, парень.
– Тебе не надо было срезать бороду, ты был похож на маленького счастливого мудреца.
– Ну, я больше не маленький счастливый мудрец, я устал.
Мой отец был великий человек, любил одну поговорку: «В этом мире гораздо больше ослов, чем слов».
Ты же все время надираешься – я вообще не врубаюсь, как ты добьёшься просветления и останешься в горах: ты же постоянно будешь бегать вниз и пропивать деньги, которые тебе выдадут на фасоль, а кончишь вообще в канаве под дождём, вусмерть пьяный, и тебя загребут, и тебе придётся перерождаться в трезвенника-бармена, чтобы искупить свою карму.
Уж лучше я буду прыгать на поезда по всей стране и готовить себе еду в консервных банках на костре, чем буду богатым, и у меня будет дом и работа.