Владимир Рудольфович Соловьев

Что является самым важным для выживания нашей страны? Экономика! А что такое экономика? Девяносто восемь пустых спекулянтов, которые рассказывают друг другу, о том, что есть такое понятие как «КиберДеньги»? Но биткойн на хлеб не намажешь! Человек должен с утра встать и придти на работу, у него должно быть рабочее место, и он должен создать нечто ощущаемое и осязаемое, нечто базисное. Простейшая и элементарная задача — создать рабочие места, которые генерируют доход, не приходит в голову нашим экономистам, потому что они борются с инфляцией!

0.00

Другие цитаты по теме

Выступает президент Российской Федерации Владимир Владимирович Путин, и говорит, что его очень беспокоит то, что крайне медленно растёт уровень доходов российских граждан... на что отвечает Орешкин: его Министерство экономического развития даёт прогноз на 2019 год по показателям социальной сферы — они его ухудшают по сравнению со сценарными условиями... [с 1% до 0,1%] Вот вы скажите, как без мата это комментировать? Его министерство, напомню, называется Министерство экономического развития, а не Министерство экономической деградации! По большому счёту, Орешкин, должен был бы встать и сказать — «простите меня, люди добрые, я не понимаю, как решить поставленные передо мной премьер-министром Российской Федерации, Медведевым, проблемы», и уйти в отставку вместе со своим долбаным министерством. На фоне этого вдруг начинают обсуждать переход на четырёхдневную неделю! Стою на асфальте я в лыжи обутый... Какая четырёхдневная неделя!? Для чего? Для того, чтобы в пятый день человек попытался найти, где заработать то, что он никак не может заработать в эти четыре? Год назад нам говорили, что у нас колоссально стареющее население, что у нас некому работать! Теперь, за год, у нас стало — кому работать! У нас больше, видно, не стареет население и теперь мы можем на полном серьёзе рассматривать четырёхдневную неделю?

Все эти прогнозы, экономисты... Я очень люблю прогнозы экономистов, но они в итоге сводятся к тому: сахар дешевеет — гоним самогон, сахар дорожает — покупаем водку!

Как говорят евреи, «Гроссе тухес ейзе нахес». Что означает: «Большая задница — тоже счастье». Так что чем глубже будет ж-па, в которую предстоит погрузиться российской экономике, тем оптимистичнее будет действующий премьер. Что ещё нужно провалить, чтобы все они там, наверху, заподозрили, что делают что-то не так? Или для этого необходима минимум Великая Депрессия? Дурацкий вопрос. Шеф коней на переправе не меняет, а мы всё время на переправе. Так что эти — вечны. Так что да здравствуют наши реформы, самые бессмысленные, беспощадные и вечные в мире.

Всё хорошо, нас по-прежнему не любят!

Любое «экономическое чудо» зиждется на полном игнорировании советов МВФ и Всемирного банка. Просто исторически.

Надо понимать, что такое Афганистан. Талибам платить за то, чтобы они убивали американцев? Да это чушь! Они девятнадцать лет делают это сами по себе, бесплатно.

В прошлом году за границу вывели 84 миллиардов долларов, и всем наплевать. Потому что люди, которые отвечают за экономику, ни хрена в ней не понимают.

В Российской Федерации министр без чувства юмора на пятый день кончает жизнь самоубийством...

Однако на Всемирном экономическом форуме в Давосе (Швейцария) политики и руководители корпораций ломали головы, размышляя о ситуации в мире, которая казалась насмешкой над всеми законами здравого смысла. Это явление окрестили «давосской дилеммой». По словам Мартина Вульфа, колумниста газеты Financial Times, суть этой дилеммы — «контраст между успешной экономикой и сомнительной политикой стран всего мира». Он писал, что экономика «перенесла серию потрясений: кризис фондового рынка после 2000 года; шок терактов 11 сентября 2001 года; войны в Афганистане и Ираке; разногласия относительно действий США; скачок цен на нефть, подобного которому не было с 1970‑х; приостановка переговоров ВТО в Дохе; столкновения по поводу ядерных планов Ирана», — но при всем этом экономика «переживает золотой период повсеместного роста». Иными словами, мир превращается в ад, нигде нет стабильности, а в это время глобальная экономика торжественно возвещает о своем существовании. Некоторое время спустя бывший министр финансов США Лоренс Саммерс говорил о «практически полном отсутствии связи» между политикой и рынком: «Это напоминает Диккенса: стоит поговорить с экспертом по международным отношениям, и видишь, что ты живешь в самые мрачные времена. А затем ты поговоришь с потенциальными инвесторами, и оказывается, это наилучший период в истории».