Я восхищался собственной натурой, а ведь всем известно, что это большое счастье, хотя для взаимного успокоения мы иногда делаем вид, будто осуждаем такого рода чувство, называя его самовлюбленностью.
Вы очень мало обрадуете человека, расхвалив его за те великие усилия, благодаря которым он стал интеллигентным или великодушным. Но зато как он засияет, если вы будете восхищаться его природным великодушием.
Не было больше игры, не было театра — была лишь одна неприкрытая правда. Но правда, друг мой, — это скука смертная.
Людям требуется трагедия, что поделаешь, это их врожденное влечение, это их аперитив.
У возлюбленных есть кое-что общее с Бонапартом: они всегда думают одержать победу там, где все терпели поражение.
Приговор, который вы бросили другим, в конце концов полетит обратно в вашу физиономию и нанесёт ей повреждения.
Жизнь слишком быстро входит в привычку. Хочешь заработать деньги, чтобы жить счастливо, и в итоге все силы, весь цвет жизни уходят на их добывание. Счастье забыто, средство принято за цель.
Недаром же мы редко доверяемся тем, кто лучше нас. Скорее уж мы избегаем их общества. Чаще всего мы исповедуемся тем, кто похож на нас и разделяет наши слабости. Мы вовсе не хотим исправляться, не стремимся к самоусовершенствованию: прежде всего нужно, чтобы нас судили со всеми нашими слабостями. Нам хочется, чтобы нас пожалели и поддержали дух наш. В общем, мы хотели бы и не считаться виновными, и не стараться очиститься. В нас недостаточно цинизма и недостаточно добродетели.
— Похоже, что человек способен на всё.
— Нет-нет, он не способен долго страдать или долго быть счастливым. Значит, он не способен ни на что дельное.
Людям требуется трагедия, что поделаешь, это их врожденное влечение, это их аперитив.
Cлайд с цитатой