Христанство дало Эросу выпить яду: он не умер от него, но превратился в порок.
Христианское решение находить мир безобразным и скверным сделало мир безобразным и скверным.
Христанство дало Эросу выпить яду: он не умер от него, но превратился в порок.
Христианское решение находить мир безобразным и скверным сделало мир безобразным и скверным.
Богу, который любит, не делает чести заставлять любить Себя: он скорее предпочёл бы быть ненавистным.
Искусство, и ничего кроме искусства, искусство нам дано, чтобы не умереть от истины.
Гениальность, быть может, не такое уж редкое явление, но редко налицо пятьсот рук, которые нужны ей, чтобы овладеть нужным моментом, чтобы схватить случай за горло.
Но что же, собственно говоря, произошло в XVI веке в научной области?
Кант был, видимо, первый, кто признал решающую роль за «коперниканской революцией», сыгранную ею в процессе развития современной науки. Но что же сделал Коперник, кроме того, что поместил землю, на которой мы живем, со всем тем, что на ней находится, на аристотелевское Небо?
... каким бы ни было это небо для верующих христиан, для всех ученых того времени оно было небом «математическим» или математизированным. Следовательно, поместить землю на такое Небо означало призвать этих ученых без промедления приняться за решение громадной (но отнюдь не бесконечной) задачи по разработке математической физики. Именно это и было сделано христианскими учеными. А поскольку они делали это в мире по большей части уже христианском, то смогли это сделать без слишком громких, доходящих до безрассудства — и даже до возмущений — криков.
У каждого народа свое собственное лицемерие, которое он называет своими добродетелями. Лучшего, что в нас есть, мы не знаем — его нельзя узнать.