В чудесном платье серая мышка превратится в принцессу и откроется дверь в иной мир, как перед героями фэнтезийных книжек.
— Как в Москве?
— Пусто.
— Куда же подевался народ?
— Что мне народ, когда нет тебя.
В чудесном платье серая мышка превратится в принцессу и откроется дверь в иной мир, как перед героями фэнтезийных книжек.
— Как в Москве?
— Пусто.
— Куда же подевался народ?
— Что мне народ, когда нет тебя.
— Если бы ты был здесь, ты бы оценил закат. Я таких красок в жизни не видела.
— Закаты и восходы случаются только там, где ты. Тут только серые сумерки.
Летом я повезу тебя на море. Я присмотрел местечко на Крите. Остров богов. Как раз для тебя.
— Вечно мне не везет, — парень махнул рукой.
Двое невезучих. По теории минус на минус дают плюс, а на практике полный облом.
Впрочем, настоящее не стоило того, чтобы за него держаться. Унылые лица и серые будни. ОН не в счет. ОН — проводник в волшебный мир мечты.
Глупец. Это только в сказке чудовище превращается в прекрасного принца, а в жизни принц является со стороны, оставляя чудовище с носом.
Сопоставленные с Библией все человеческие книги, даже самые лучшие, являются только планетами, заимствующими весь свой свет и сияние от Солнца.
— Дэниэл Чард считает, что у рукописи мог быть не один автор.
— Это и правда интересная догадка. Ну вот, как-то так. Во многом там видно классического Куайна, весь этот шок и ужас, но в других моментах... Ну, в общем я редактировал его произведения больше двадцати лет, но ни разу не видел у него точку с запятой. А в этой рукописи их несколько. Это не то, чему внезапно учишься в последние годы карьеры.
Любая книга — умный друг:
Чуть утомит, она смолкает;
Она безмолвно поучает,
С ней назидателен досуг.