Надо постараться не забыть эти минуты, чтобы было что вспомнить, когда все станет плохо.
Слишком много воспоминаний, слишком многое надо забыть, адова работенка — стереть все это из памяти, сколько прекрасных минут придется переживать взамен тех, прежних.
Наше поколение слишком поверхностно для брака. Нам жениться – все равно что в «Макдоналдс» сходить. А потом – порхаем. Ну как, спрашивается, прожить всю жизнь с одним человеком в обществе тотального порхания? В эпоху, когда кумиров, президентов, искусства, пол, религию меняют как перчатки? С какой стати чувству под названием любовь быть исключением из всеобщей шизофрении?
Ее бесконечно длинные тонкие ноги (в количестве двух штук) служат опорой соблазнительному бюсту, оснащенному аппетитными яблочками (в таком же количестве).
В первый год покупают мебель.
На второй год мебель переставляют.
На третий год мебель делят.
Я мертвый человек. Я просыпаюсь утром, и мне нестерпимо хочется одного – спать. Я одеваюсь в черное: ношу траур по себе. Траур по человеку, которым не стал.
Самая главная проблема в жизни — это страдание, которое причиняешь, и самая изощрённая философия не может оправдать человека, истерзавшего сердце, которое его любило.
Вот она, величайшая драма нашего общества: даже богатые не вызывают больше зависти. Они заплыли жиром, они уродливы и вульгарны, их жены – одна сплошная подтяжка, по ним плачет тюрьма, их дети колются, у них мужицкие вкусы, они позируют для «Гала». Богатые сегодня забыли, что деньги – средство, а не цель. Они просто не знают, что с ними делать.
Смех надутыми губками, от которого сердце так и прыгает в грудной клетке, ставшей вдруг слишком тесной.
Cлайд с цитатой