Пьеро писал об этом, не вспоминай лихом.
Пьеро спился и умер на Выхино,
в сраной хрущёвке-пятиэтажке,
заведомо знав о трагедии нашей.
Пьеро писал об этом, не вспоминай лихом.
Пьеро спился и умер на Выхино,
в сраной хрущёвке-пятиэтажке,
заведомо знав о трагедии нашей.
Зачем же нам бежать?
Давай спрячемся под стойку,
И выхватывая шпагу,
Приглашаешь свою жизнь.
На дуэль с самим собой,
С самим собой.
Мне под кожу запустили бы
дельфинов стаю, правда,
Я умру внутри тебя,
Я по тебе скучаю.
Наверное, мы просто задохнулись однажды,
в порыве чувств пережимая артерию сонную.
Мы будем и дальше сидеть на подоконнике в трауре,
и будем рыдать, это, наверное, здорово...
Снова боль переламывает кости,
Не запоминая слов.
И напрашивают в гости,
И зачем же ты пришёл.
Просто дома одиноко,
Невидимки из-под штор
Наливают вот столько.
Я просто не понимаю, как эта боль может уйти?
Ты потерял человека и он не вернется.
А через четыре дня случайно на подушке находишь её волосы,
В ванной до сих пор зубная щетка, в телефонной книжке номер — бери да звони.
Только не существует уже того голоса.
И если я не могу прокрутить дни вспять, нажать на паузу, что-то или кого-то оттуда вернуть, то хотя бы ночь подарит аудиенцию с прошлым, в ней всё равно его больше.
И если я не могу сказать — не поймут, не хочу кричать — ничего не исправить, то пусть тишина меня не опорочит.
Знаешь, выбором проторенных путей я никогда не отличался, в детстве всегда выбирал самые некрасивые игрушки, боясь того, что кроме меня их никто не полюбит.
Знаешь, они могут жить без тебя, значит и без меня обойдутся, а мне не нужно место в их новом «завтра», я стану тем, благодаря кому тебя никогда не забудут...