По иронии судьбы он пытался спрятаться в руинах того самого аббатства, которое некогда разрушил его отец.
Если бы у интриг имелся запах, Уайтхолл пропитался бы им насквозь.
По иронии судьбы он пытался спрятаться в руинах того самого аббатства, которое некогда разрушил его отец.
Вдали над берегом нависал Тауэр, молчаливый страж Лондона, примостившийся на коленях у реки. Я не мог видеть, но твердо знал: каждый дюйм этих мрачных стен защищают десятки пушек. В лучах заходящего солнца обветренные камни казались запятнанными ржавчиной или обрызганными кровью — суровое напоминание о том, что в этих стенах никто не оказывается по доброй воле.
— Ни вы, ни Сесил попросту не оставили мне выбора. Откажись я помогать вам, и мое тело уже гнило бы на дне реки.
— У нас всегда есть выбор. Просто ты выбираешь то, что в данный момент дает тебе больше преимуществ.
Дерзость и мужество, Прескотт, — вот что помогает выжить в выгребной яме, именуемой жизнью.
Любить Елизавету Тюдор означает всегда хотеть большего, чем возможно получить. Вечно пребывать между раем и адом, тоскуя о недостижимом. И в этом смысле мне было жаль Роберта Дадли. Образ Елизаветы, запечатленный в его сердце, манил его в рай, но цепями плоти он был прикован к вратам ада.
Фортуне не занимать чувства юмора: я и был тем, кому поначалу не везло, — и на тебе! Со всеми вытекающими последствиями.
Ее любовь давала надежное убежище от смятения этих дней, от придворного лукавства и от моей тайны.
— И вообще, нечестно допрашивать того, на ком нет одежды.
— Только сейчас об этом подумал? — рассмеялась она. — Мы беседуем битых полчаса.
Генрих короновал Анну Болейн, когда та была на шестом месяце беременности. Якобы Бог благословил их союз и ту смуту, в которую они ввергли Англию. Откуда им было знать, что дитя во чреве Анны станет началом ее конца.