Фортуне не занимать чувства юмора: я и был тем, кому поначалу не везло, — и на тебе! Со всеми вытекающими последствиями.
Если бы у интриг имелся запах, Уайтхолл пропитался бы им насквозь.
Фортуне не занимать чувства юмора: я и был тем, кому поначалу не везло, — и на тебе! Со всеми вытекающими последствиями.
Вдали над берегом нависал Тауэр, молчаливый страж Лондона, примостившийся на коленях у реки. Я не мог видеть, но твердо знал: каждый дюйм этих мрачных стен защищают десятки пушек. В лучах заходящего солнца обветренные камни казались запятнанными ржавчиной или обрызганными кровью — суровое напоминание о том, что в этих стенах никто не оказывается по доброй воле.
— Ни вы, ни Сесил попросту не оставили мне выбора. Откажись я помогать вам, и мое тело уже гнило бы на дне реки.
— У нас всегда есть выбор. Просто ты выбираешь то, что в данный момент дает тебе больше преимуществ.
Любить Елизавету Тюдор означает всегда хотеть большего, чем возможно получить. Вечно пребывать между раем и адом, тоскуя о недостижимом. И в этом смысле мне было жаль Роберта Дадли. Образ Елизаветы, запечатленный в его сердце, манил его в рай, но цепями плоти он был прикован к вратам ада.
— И вообще, нечестно допрашивать того, на ком нет одежды.
— Только сейчас об этом подумал? — рассмеялась она. — Мы беседуем битых полчаса.
Ее любовь давала надежное убежище от смятения этих дней, от придворного лукавства и от моей тайны.
Это самая мощная крепость в Англии, понимаешь ты или нет? Может, просто постучим в ворота? Тогда точно окажемся внутри. Слыхал поговорку: «Войдешь весь, выйдет одна голова»? А может, проникнем еще в какое-нибудь гнусное местечко? Ты говори, не стесняйся.
Ее любовь давала надежное убежище от смятения этих дней, от придворного лукавства и от моей тайны.
Что она должна чувствовать в этом дворце, построенным ее отцом для ее матери как памятник той страсти, что поглотила Англию и иссякла на эшафоте.