Весь смысл разговора с незнакомцами в том, что они растворяются в воздухе и никогда больше не возвращаются.
И с чем я осталась? Ни повышения, ни бойфренда. Только распухшие от слёз глаза и все считают меня спятившей.
Весь смысл разговора с незнакомцами в том, что они растворяются в воздухе и никогда больше не возвращаются.
И с чем я осталась? Ни повышения, ни бойфренда. Только распухшие от слёз глаза и все считают меня спятившей.
Утром я просыпаюсь с противным ощущением глухой щемящей тоски. И чувствую себя в точности, как пятилетняя девочка, не желающая идти в школу. Вернее пятилетняя девчонка с жестоким похмельем.
— Я боюсь темноты.
— Ч-что?
— Боюсь темноты. — повторяет Джек, — Держу под кроватью бейсбольную биту. На всякий случай.
— Слушай, а давай побеседуем? Раз уж мы все равно сидим и ждем.
— ...
— Интересно, а о чем беседовали пещерные люди? Ведь им приходилось этим заниматься каждый день.
— Да, а еще они умирали не дожив до 30 лет.
— Я пойду проверю, не появился ли интернет.
— Это Эльвира!
— Меня нет дома!
— Мы договаривались встретиться в воскресенье, почему ты не пришёл?
— Как я могу с тобой разговаривать, если меня нет?!
( — Барнаба, это Эльвира.
— Меня нет дома.
— Ты хотел пойти со мной танцевать, почему ты не пришел на свидание? Я тебя ждала!
— Раз меня нет дома, как я могу ответить?)
— Думаете ли вы, что британцы судят других по акценту?
— Я сужу людей задолго до того, как они открывают свой рот.
Я разговариваю сам с собой, потому что я единственный человек, чьи ответы мне нравятся.