Никто души моей не знает,
И чувств не может описать.
Никто души моей не знает,
И чувств не может описать.
Возможно, я сейчас счастливее, чем когда бы то ни было раньше, и все же я не могу не признать, что отдал бы все, чтобы быть тобой — бесконечно несчастным, нервным, диким, заблудившимся и отчаявшимся шестнадцатилетним Стивеном. Злым, тоскующим, неуклюжим — но живым. Все потому, что ты знаешь, как чувствовать, и это знание куда важнее, чем то, что ты чувствуешь. Омертвение души — единственное непростительное преступление, и если счастье и может что-то изменить, так это замаскировать его.
Женщины все воспринимают больше чувством, чем сознанием, они постигают сокровенную тайну искусства лишь в ту пору своей жизни, когда голос его находит сочувственный отклик в их душе.
Именно душа и сознание делают из человека личность с уникальным неповторимым характером, вдыхают в него чувства, заставляют переживать и принимать решения.
Женщины все воспринимают больше чувством, чем сознанием, они постигают сокровенную тайну искусства лишь в ту пору своей жизни, когда голос его находит сочувственный отклик в их душе.
Вылечить душу могут одни чувства, точно так же, как вылечить чувства может одна только душа.
Замирать под проливными слезами счастья летнего дождя в городском парке, собирать ритм частых капель в ладошку, просеивать сквозь пальцы; неуклюже поправлять насквозь мокрое, сковывающее платье, прижиматься к тебе, впускать тепло волнами под кожу, обнимать плотным кольцом теплых рук, играть рукой с волосами, ловить губы, сливаться в едином потоке; открывать сердце — выпускать радугу, подставлять смеющееся лицо говорящему с нами небу, смывать макияж и застывшие в воздухе слова.
И только слушать...
... и слышать.
Душа в приюте для глухонемых
Воспитывалась, но порок излечен;
Она идёт прощаясь с каждым встречным
Среди больничных корпусов прямых.
Сурово к незнакомому ребёнку
Мать повернула чёрные глаза
Когда усевшись на углу на конку
Они поехали с вещами на вокзал;
И сколько раз она с тех пор хотела
Вновь онеметь или оглохнуть вновь,
Когда стрела смертельная летела
Ей слишком хорошо понятных слов.
Или хотя бы поступить на службу
В сей вышеупомянутый приют,
Чтоб слов не слышать непристойных дружбы
И слов любви столь говорливой тут.