... Надежда, имеющая чудесное свойство умирать последней, все ещё теплилась в одном из тёмных закоулков моего сердца — предположительно, в левом желудочке.
Сердце эмигрировало в пятки, не желая принимать участие в грядущих неприятностях.
... Надежда, имеющая чудесное свойство умирать последней, все ещё теплилась в одном из тёмных закоулков моего сердца — предположительно, в левом желудочке.
А про себя подумал, что хотел бы обладать таким же мужеством, чтобы воспользоваться собственными советами, если когда-нибудь любопытные Небеса снова решат проверить на прочность мое глупое сердце…
Тогда я был очень слабый, очень гордый, как все слабые и очень глупый, как все гордецы.
Только приехали и ты уже жрешь? Правильно, братишка! Главное — не оставлять без работы свою задницу!
Нет чувства болеее дурацкого, чем надежда: оно лишает нас не только воли, но и способности соображать.
Я, кажется, натер мозоль на том участке мозга, который заведует положительными эмоциями!
Жизнь снова стала интересной, и это оказалось важнее привязанностей, потерь и прорех, которые они оставляют в ткани бытия. «Мне интересно» — именно так выглядит моя персональная формула счастья, точнее, формула необходимой мне дыхательной смеси...
Когда рассказываешь о себе «правду и только правду», стараясь при этом быть увлекательным или хотя бы забавным, эффект поразительный: собственные горести начинают казаться старым анекдотом, который ты сам уже когда-то от кого-то слышал. А страдания героя анекдота могут разве что насмешить – такой уж это жанр.