Зачем кричать, когда никто не слышит, о чём мы говорим?
Мы можем замолчать,
Мы можем петь.
Стоять или бежать,
Но все равно гореть.
Огромный синий кит
Порвать не может сеть.
Спасаться или нет,
Но, все равно гореть.
Зачем кричать, когда никто не слышит, о чём мы говорим?
Мы можем замолчать,
Мы можем петь.
Стоять или бежать,
Но все равно гореть.
Огромный синий кит
Порвать не может сеть.
Спасаться или нет,
Но, все равно гореть.
Крик
Не сдержат тонкие панели перекрытий,
И он заставит многих бросить всё и выйти,
Чтоб поглазеть,
В первом ряду
Обыденно, легко и безучастно
На драку, на пожар, на боль несчастных
На чью-то смерть.
И тут я увидел вереницу лиц напротив. Все они смотрели на меня, и я понял — это присяжные. Но я их не различал, они были какие-то одинаковые. Мне казалось, я вошел в трамвай, передо мною сидят в ряд пассажиры — безликие незнакомцы — и все уставились на меня и стараются подметить, над чем бы посмеяться.
Другая, не менее привлекательная сторона одаренности – пресыщенность, равнодушие, безразличие, устало-ироническое отношение к любой истине; ведь не секрет, что именно в кругу умных, бывалых людей всегда царит молчаливая безнадежность.
Не оставляя за собой следов, пройти сквозь чью-то жизнь неясной тенью тихо.
И догореть костром, без права на потом.
Я в чьей-то жизни шрам, я в чьей-то жизни весна,
И для кого-то гений, для кого-то пень.
Но только это все не про тебя.
И в твоей жизни я всего лишь — тень...