Алексей Васильевич Кольцов

Другие цитаты по теме

Сколько бы меня не упрекали, что я свои романы выбалтываю.. Ну это мой способ писания. Понимаете, я проговариваю. Артикуляционное учительское мышление заставляет меня какие-то вещи понимать. Почему я пишу «Океан»? Эта книга посвящена механизму появления нераскрытых тайн. Нераскрытых, немотивируемых вещей. Там их очень много. Могу объяснить. Потому что меня интересует почерк Бога. А нераскрытая тайна — это и есть почерк Бога. Потому что она не укладывается ни в одну концепцию, ни в одну схему. Вот меня в жизни интересует только то, что не укладывается в схему. Почему океан? Потому что океан представляет бесконечное разнообразие версий.

И в мире я — над пропастью во ржи. А в пропасти — глобальная кастрация ума и чувств. Постой, останься тут. Бог умер? Скальпель. Свет. Реанимация. Рот в рот. Вдыхая жизнь и красоту.

Птица выбирается из яйца.

Яйцо — это мир.

Кто хочет родиться, должен разрушить мир.

Птица летит к Богу.

Сказал я: диво это

достигло полноты.

Серебряного цвета

дрожащие листы.

Любовь что шар в зените

в высоких небесах,

и птица на раките,

и полдень на часах.

А посреди творенья,

в основе бытия

был я, мой слух и зренье -

вот эта жизнь моя,

вся высота итога,

всей полноты размах,

и мир дозрел до Бога,

и полдень на часах.

Бог! Ведь это просто слово, один обыкновенный слог для объяснения существования мира.

Подумай, человек! Тебе ли одному

Дарована душа? Ведь жизнь – всему начало.

Ты волей наделён, и сил в тебе немало,

Но миру все твои советы ни к чему.

Узрев любую тварь, воздай её уму:

Любой цветок душой природа увенчала,

Мистерия любви – в руде, в куске металла.

«Всё в мире чувствует!» Подвластен ты всему.

И стен слепых страшись, они пронзают взглядом,

Сама материя в себе глагол таит...

Её не надо чтить кощунственным обрядом!

Но дух божественный подчас в предметах скрыт;

Заслоны плотных век – перед незримым глазом,

А в глыбе каменной упрятан чистый разум.

Бога нет...

Ну что ж, и слава богу...

Без Него достаточно хлопот.

Сея в сердце смутную тревогу,

над землёй

пасхальный звон плывёт.

Бога нет...

Но так, на всякий случай,

позабыв про деньги и харчи,

затаи дыхание и слушай,

как пасхальный звон плывёт в ночи.

Всё сильней, всё праведней, всё выше

Золотой

звучащею стеной

движутся колокола,

колыша

черный воздух

над моей страной.

Бога нет...

Ну что ж, я понимаю...

И, влюблённый в белый, бедный свет,

я глаза спокойно поднимаю

к небесам,

которых тоже нет.

Музыка... оставляет огромнейший простор для воображения. Наслаждаясь переливами нот, человек способен выйти за грань реального мира и узреть незримое!

Я раскинул руки, чтобы обнять этот прекрасный, совершенный, трагичный, болезненный, божественный, живой, настоящий мир — и взлетел. А сероглазая женщина, моя повзрослевшая школьная растрепанная синица, стояла рядом и молча смотрела. Нет, я не любил ее. Я не любил никого. Не хватало времени, сил, воздуха — вместить сущее, немилосердно разрывающее душу. Как мал человек, но как огромен замысел. Лены, Светы, Даши, Маши, руки, плечи, губы, прикосновения, поцелуи, нежность, секс — все это становилось вторичным на фоне великого механизма созидания в тесных для него застенках человеческой плоти. Стихи проходили насквозь, музыка замыкалась в бесконечность, бездна человеческих глаз ждала в зале, а сцена стонала от падающего на нее неба. И над этим беспокойным морем декораций парил я, парили мы — я и огромный великий мир.

В мире снаружи есть бесчисленное количество возможностей, и каждая из них — начало большой истории.