Несмотря на «лютую ненависть» к царскому режиму, большевики оказались стихийными неоимпериалистами: после выигранной ими гражданской войны труп переименовали в СССР – деспотическое государство с централизованным управлением и жесткой идеологией.
Это вы послушайте! Постсоветские правители, чувствуя, так сказать, близкий кирдык, кинули всенародный клич: поищем национальную идею! Объявили конкурс, собирали ученых, политологов, писателей – родите нам, дорогие, национальную идею! Чуть ли не с мелкоскопом шарили по идеологическим сусекам: где, где наша национальная идея?! Глупцы, они не понимали, что национальная идея – не клад за семью печатями, не формула, не вакцина, которую можно привить больному населению в одночасье! Национальная идея, ежели она есть, живет в каждом человеке государства, от дворника до банкира. А ежели ее нет, но ее пытаются отыскать – значит, такое государство уже обречено!
Друг мой, в вашем взгляде просто-таки запредельная концентрация злобы и раздражения.
Кочевники разбили европейцев наголову. Европа лежала перед ними. Но они не вошли даже в Будапешт. Постояв некоторое время под его стенами, они развернулись и двинулись назад, в русские степи. По какой же причине армия хана Батыя не пошла в Европу, не покорила ее? Монголы объяснили это так: нашим коням будет тесно в европейских городах. Рождённые в бескрайних степях, они неуверенно чувствовали себя на городских улицах. Городские пространства были им непонятны. Следовательно, нельзя покорять то и пытаться владеть тем, чего ты не понимаешь. Попытки завоевания русских степей европейцами демонстрируют синдром, прямо противоположный клаустрофобии – агорафобию. Именно её испытывали армии Наполеона и Гитлера, продвигаясь на восток. Бескрайние пространства пугали европейцев. Они не понимали, как можно овладеть этими степями, как можно их цивилизовать и окультурить. Поэтому и потерпели поражение.
Ожидание воплощения детской мечты всегда сопряжено с предчувствием краха, и от него, как от сворачивающегося в свиток неба Апокалипсиса, никуда не деться. Увы, у всех нас всегда с собой наш маленький карманный апокалипсис.
... сколько же ненужных вещей в мире... Их изготавливают, развозят на обозах по городам и деревням, уговаривают людей покупать, наживаясь на безвкусии. И люди покупают, радуются, не замечая никчемности, глупости этой вещи...
Когда приходит час идеологии, все, даже ее враги, работают на ее успех. Никакая полемика, никакая полиция не в силах сдержать ее натиск, отсрочить победу. Она ищет любую возможность — и обладает силой! — реализоваться, воплотиться в жизнь. Но чем большего она добивается, тем скорее рискует истощить силы. Упрочиваясь, она лишается идеального смысла, иссушает свои истоки, чтобы рано или поздно, обманув надежды на спасение, которыми питалась, выродиться в болтовню и обратиться огородным пугалом.
Почему непонятно, какая у нас политическая система? Понятно. Республика. Почему не понятно наше устройство? Это капитализм. Почему непонятна наша идеология? Это либерализм. Спроси любого американца, в чем суть либерализма. Это — свобода, оружие, хочу делать что хочу. Это — индивидуализм плюс максимальная свобода. Россия это не принимает. Бо́льшая часть Россиян все равно склонна к советской идеологии. Она так воспитана. Отсюда популярность Советского Союза, советских фильмов.
К вопросу об идеологии и либерализме. Я не уверен, что художники могут вырабатывать идеологию. Идеология большевизма пришла от группы людей. Но они были так заражены ею, настолько пассионарны... Извечная идеология в России всегда была — выжить. Самосохраниться. На протяжении веков, если посмотреть историю России, всегда стояла задача — самосохраниться. Отсюда — идея империи, отсюда — советская модернизация. То же самое и сейчас. Самосохраниться — вот наша идеология.
Дайте народу грамоту и облик человеческий, а потом социализируйте, национализируйте, коммунизируйте, если... если тогда народ пойдёт за вами.
Одни читали Библию и рубили руки старообрядцам, уничтожали старообрядческие книги и иконы и сжигали в деревянных клетях проповедников-старообрядцев, а в дальнейшем в СССР запретили читать Библию, но тоже расстреляли 600000 человек с 1937 по 1939гг. Так что проблема не в Библии, but in people.
Cлайд с цитатой