Весь мир должен знать... Чистая любовь создает душу, которая преобразует женщин в ангелов.
Если я живу, то только для тебя... только для тебя. Мы обязаны объединить наши души по священным законам жизни. Если я ангел, то ты причина...
Весь мир должен знать... Чистая любовь создает душу, которая преобразует женщин в ангелов.
Если я живу, то только для тебя... только для тебя. Мы обязаны объединить наши души по священным законам жизни. Если я ангел, то ты причина...
Когда наши души, прямые и сильные, встали
Друг к другу лицом, чтобы сблизиться, соприкоснуться,
И расправили крылья, и ясным огнем засверкали
Эти крылья на сгибах своих хитроумных конструкций,
Что нам эта земля может горького – скверного сделать
Чтобы крылья сломать? А вверху пролетающий Ангел
Будет нам посылать золотые шары песнопений
И внизу в тишине мы их будем ловить руками.
Лучше здесь на земле мы останемся среди людей
Презирающих дух и духовное вместе.
Где любить разрешается только единственный день
Посреди темноты и мерцающей смерти.
Женское начало априори несет в себе глубокий смысл. Это темное, непознанное. Ведь не зря же основные понятия – жизнь, смерть, любовь, вселенная – именно женского рода…
Как-то ты сказала: «Однажды мы с тобой превратимся в буквы друг для друга». Отбрасываю Фаулза. Ты не буквы. Ты — выше и непостижимее любых существующих символов.
Он заваривал чай из звезд и ругал повседневщину, рисовал в траве портрет из своих следов, говорят, он любил горожанку, простую женщину, и вписал ее в вечность посредством обычных слов.
Олицетворение идеала, нечто божественное, явившееся с неба, чтобы уделить земле луч райского блаженства, царица добродетели, облеченная в скромность, сияя красотой, шествует она среди похвал, будто ангел, сошедший на землю, чтобы явить миру зрелище своих совершенств. Ее присутствие дает блаженство, разливает отраду в сердцах. Кто ее не видал, не может понять всей сладости ее присутствия.
Скарлетт: Однажды вы сказали: «Помоги, боже, тому, кто её полюбит!»
Ретт: Помоги мне, боже...
Человек был влюблен в женщину с именем Жизнь, которая часто оставалась с ним. Он угощал ее чаем и рассказывал ей сказки, а потом они засыпали на не разложенном диване, крепко обнявшись. Он просто тихо жил возле ручья из вечно тающего снега, и так ли важно, что у него было только одно крыло.
Подумайте о ней, как вы думали о той, что впервые задела в вас струны, молчавшие при других женщинах.