Шли по Невскому два обывателя, и один другому сказал:
— Эх, дурак!
Подошел к ним полицейский:
— Пожалуйте в участок.
— За что?
— За оскорбление его величества.
— Да — ты, брат, с ума сошёл? Это я приятеля обругал!
— Прошу не сопротивляться. Всем известно, кто у нас дурак!
У Клима Самгина Москва не вызывала восхищения; для его глаз город был похож на чудовищный пряник, пестро раскрашенный, припудренный опаловой пылью и рыхлый.
Вполне допустимо, что чрезмерно развитый мозг есть такое же уродство, как расширенный желудок или непомерно большой фаллос.
А может быть, прав Толстой: отвернись от всего и гляди в угол. Но — если отвернёшься от лучшего в себе, а?
Я спросил: правда ли, что он однажды засеял сорок десятин маком?
— Почему же непременно — сорок? — как будто возмутился Николай Георгиевич и, прихмурив красивые брови, озабоченно пересчитал:
— Сорок грехов долой, если убьёшь паука, сорок сороков церквей в Москве, сорок дней после родов женщину в церковь не пускают, сорокоуст, сороковой медведь самый опасный. Чорт знает, откуда эта сорочья болтовня? Как вы думаете?
Но, видимо ему было не очень интересно знать, как я думаю, потому что тотчас же, хлопнув меня по плечу маленькой, крепкой рукой, он сказал с восхищением:
— Но если б вы, батенька, видели этот мак, когда он зацвёл!
Cлайд с цитатой